Шрифт:
В сыске, как нигде, нужен труд, волчья невзыскательность и выносливость, самый обычный физический труд.
А я — смешно думать! — так рисовал себе вначале: это-де от наития. Держи карман шире! Без науки и шагу не ступишь. На счастье надеяться? Счастье без ума — дырявая сума…
Внезапно Смолин переменил тему.
— Ты помнишь, Маяковский писал о поэзии: вся она — езда в незнаемое. У нас работа — тоже не торная тропа. Кончил сыск, взял преступника, кажется, все просто, и сначала следовало идти верным путем. Но то — в конце. А поначалу сыщик — в густой мгле. Попробуй-ка, возьми нужный путь! Вот кража, скажем. Никто не видел вора, нет ощутимых следов. А свет велик, а догадок уйма, а пострадавший смотрит на тебя с верой — больше верить ему не в кого.
В сыске — десятки троп, сотни «за» и сотни «против» любой догадки. Есть случаи: «пострадавший» просто-напросто симулянт. Еще учти: в криминалистике, как и в каждой науке, есть борьба мнений и войны теорий.
Выбив табак из трубки, Смолин задумчиво прищурил глаза:
— Хочу поделиться крамольной мыслью. Полагаю: большинство крупных преступников — умны, хладнокровны, изворотливы. Иначе мы быстро взяли бы их.
Ну, вот, мне кажется, труд сыщика еще и тем хорош, что дерется он с ловким и крутым врагом. Помолчав, Смолин добавил:
— Кто-то из милицейских службистов совсем недавно упразднил слово «сыщик». А ведь славное и точное словцо, и корнями своими уходит в бездонье русского языка. Выживет!
Ольга с Наташкой расставили чашки и блюдца, налили кофе и молча сидели, выжидая, когда можно будет вмешаться в разговор.
— Саша, — сказала Ольга, улучив момент, — либо ты должен остыть, либо кофе остынет. Надо меру знать все-таки!
— Знаешь что, Ольга? — быстро отозвался Смолин. — Не лезь ты к серьезным людям со своими пустяками!
Они, конечно, шутили, эти люди, широко и весело любящие друг друга. Видели, что гостю все понятно, и это доставляло им, как детям, большую утеху.
Покончив с кофе, мы перешли в кабинет Александра Романовича. Смолин сел у стола и набил трубку.
Наташка взобралась к матери на колени, затихла. Знала: отец сейчас станет рассказывать, будет страшно и интересно.
Ольга положила щеку на ладонь и даже зажмурила глаза, чтоб лучше представить себе то, о чем пойдет речь.
— Что ж, — начал Смолин, — вот тебе несколько историй.
ТРИ КУСКА МЕШКОВИНЫ
Длинный телефонный звонок оторвал Крестова от бумаг.
Из второго отделения сообщали: в лесу, за швейной фабрикой, обнаружен труп. Тело закидано кусками дерна и случайно найдено лесником.
— Мои люди видимых следов убийцы не взяли, — сказал начальник отделения.
Постучав по рычажку телефона, Крестов набрал номер Смолина, пригласил его к себе и позвонил в питомник служебно-розыскных собак.
Через четверть часа Смолин уже ехал на окраину города. Вскоре он увидел стоящий на обочине «газик» питомника розыскных собак. Знакомый проводник Михаил Валеевич Рустамов, сидя, кормил Дези.
Из леса на шум мотора спешили работники отделения. Увидев Смолина и проводника с собакой, они обрадовались, ускорили шаги.
Коротко перебросившись фразами, все направились в глубь леса.
В нескольких шагах от трупа Дези глухо зарычала и сильно рванула поводок.
Убита была молодая женщина. Преступник вырыл небольшую яму и, втащив туда тело, забросал его нарезанным тут же дерном. Рядом лежали три куска прочной грязной мешковины.
Рустамов чуть заметно пожал плечами:
— Дези тут нечего делать, капитан.
Со взгляда было понятно: преступление совершено давно, не меньше месяца назад, и Дези не примет след. Запах убийцы выветрился.
— Поезжай домой, — согласился Смолин. — Управимся и без Дези.
Вид убитых или изуродованных людей вызывал каждый раз у капитана тяжелые чувства. Но Смолин научился держать нервы в горсти. В первое время мрачнел, бросался, сломя голову, в погоню за преступником, но очень скоро разобрался: для борьбы нужны спокойствие, способность к тщательному анализу. А какой анализ, когда тебя всего трясет!
Именно поэтому капитан теперь цепко вгляделся в место преступления, потом вдоль и поперек исколесил ближний лесок.
Время, кажется, стерло следы убийцы. Ни сумки, ни документов женщины.
Смолин вернулся к яме. Осмотр мешковины почти ничего не дал. Это были три небольших грязных куска материи со следами каких-то цифр и надписей. Видно, мешковину не раз стирали, и от записей остались только черточки и пятна.
Завернув находку в газету, Смолин склонился над кусками дерна. Один за другим перебирал квадраты сыроватой земли, прочно скрепленной корнями трав. Никакой метки инструмента, которым нарезали дерн!