Я смотрел ей вслед, и ее характерная скользящая походка позволила мне долго различать ее в толпе, даже когда ее платье стало всего лишь неярким расплывшимся пятном. Она была для меня сейчас не больше чем случайно встреченная подруга детства, которую приятно было увидеть — и только.

Около десяти я был у Элен и вручил ей обещанную книгу.

— Я сварила свежий кофе. Или вы боитесь бессонницы? — сказала она.

Вечер был жаркий, душный. На Элен было старенькое белое шелковое платьице без рукавов, какие надевают летом по утрам на морских курортах, и туфли на босу ногу.

— От кофе я не откажусь. О, я вижу, вы купили книжную полку!

— Да, два дня назад. Собираюсь покрасить ее, если только будет время и я буду меньше уставать. Ну, что у вас нового? Кроме Эвана, разумеется. Я передала Чармиан предложение Эйрли. Она очень заинтересовалась. Правда, она не знает, как отнесется к этому Эван.

— К черту Эвана! Он слишком много пьет, чтобы можно было принимать его во внимание.

— Представляю, что ей приходится терпеть, — заметила Элен. — Я уже не говорю о том, каково старой миссис Шолто.

— Да, ей очень тяжело.

— Унижение миссис Шолто должно было бы вас радовать, Клод, но, кажется, это не так?

— Увы, нет. Мечты о мести — вещь довольно безобидная, ими можно утешать себя. Ну а когда они сбываются, то редко кто из нас получает от этого удовольствие.

— Да, это верно, — задумчиво промолвила Элен. — Как часто я мечтала, чтобы Люси — это жена Чарльза Эйрли, — застукали в тот момент, когда она стащит что-нибудь с прилавка, или уличили в чем-нибудь другом, столь же недостойном. — Элен, не мигая, смотрела на огонь, и глаза ее по-кошачьи мерцали.

— Почему? — спросил я, внезапно ощутив беспокойство. — Почему?

Элен рассмеялась и сразу же пришла в себя.

— Да просто так. Я не люблю ее. Я была против этого брака. Всячески хотела ему помешать.

— Неужели вы…

— …влюблена в Чарльза Эйрли? Возможно, это и было немного, когда я только начала работать у него. — Она откинулась на спинку стула, сцепив руки на затылке. В глазах ее появились лукавство и сожаление. — Он буквально обворожил меня. Я вообразила, что мы влюблены оба, но скрываем это друг от друга. И в конце концов я поверила в это. — Она вскинула подбородок, насмешливо и презрительно поджала губы. — Может быть, так оно и было. Иногда он приглашал меня пообедать или в театр и временами мне казалось, что мои догадки подтверждаются. Но на том все и кончилось. Как вы считаете, возможно, чтобы люди, полюбив друг друга, потом так же просто перестали любить, не произнеся ни слова, даже не показав это?

— Не знаю, — сказал я. — Лично я в таких случаях не молчу, как вы могли в этом убедиться.

Она чуть заметно покраснела, и легкий румянец лег тенью на ее щеки и лоб. Затем она продолжала так, будто не слышала моих слов.

— Во всяком случае, я ревновала Эйрли к Люси, хотя он был мне тогда уже безразличен. Ну не глупо ли?

— Бывает. Собака на сене и так далее…

Мы помолчали немного.

— А что нового у вас? — наконец спросила она.

Я рассказал ей о предложении Колларда и о том, как отнеслись к этому Крендалл и Суэйн.

Она молча слушала, изредка улыбаясь.

— Ну, а что думаете вы сами?

— Пока еще не решил. Я люблю Лондон и не уверен, что долго выдержу в ссылке.

— Но это же блестящая возможность!

— О, конечно. Тем более что миллионеры теперь не так часто встречаются.

— Понимаю. Вам предлагают наконец постоянную работу?

— Да.

И тут она буквально закричала на меня.

— И вы еще раздумываете?

Я вдруг почувствовал такое безмерное облегчение, такое острое и щемящее чувство радости, что не смог вымолвить ни слова и только смотрел на Элен. Я снова любил ее, отбросив все сомнения и «объективные оценки». Это была Элен, небезразличная к моей судьбе настолько, что моя нерешительность способна была привести ее в бешенство, заставляла презирать меня, Элен, освещенная мягким светом лампы, с тонкими, гибкими, белыми, как сахар, руками, изящная и легкая, как дуновение ветерка.

— Не понимаю, как вы можете так жить!.. — неистовствовала она, распаляясь все больше, словно хотела скрыть от меня то, что сама уже начинала понимать, — …словно разочарованный бездельник из Блумсберри!.. Знаете, на днях я прочитала рецензию, которая рекламировала книгу. Там сказано об авторе, что он «умен, талантлив и разочарован». Словно разочарование — это величайшая из добродетелей. Мне противно это мертвое безразличие, эти живые трупы, добровольно отказывающиеся от жизни! Это именно то, что вы решили сделать — отказаться от жизни.