— Сейчас заревет! — сказала Дина, поворачиваясь и улыбаясь Лене.

Нет, она не заревела. Тоже, как могла сильнее, стиснула широкую Динкину ладонь. Гудел паровоз. Столкнулись буфера. Вера Ефремовна, зажатая между чьими-то лицами, высунулась из окна, Дина — с площадки. Последний ее взгляд был — Алешке.

— Счастливого пути всем! — Это прокричал кто-то из провожающих…

Вася укатил в общежитие, Марья Антоновна с Андреем Николаевичем и Кузьминишна медленно пошли через площадь к трамвайной остановке.

— А мы с тобой хочешь — пешком? — спросил Алешка Лену.

— Да.

Перед ними начиналась большая, широкая улица.

Как ярок был блеск ее фонарей, магазинных витрин! Как тепло светились окна домов! Спешили навстречу оживленные москвичи, бежали машины, звенел трамвай… И все это — живой людской говор, свет вечерних огней, гудки автомобилей, весеннее звездное небо над огромным городом, — все было для них. Потому что они были — вдвоем.