Но потом он повернул мое лицо к себе, поцеловал веки моих закрытых глаз и сказал: — Все в порядке. Что бы ты не чувствовала сейчас, это нормально. Я понимаю тебя, Кэт. Я здесь ради тебя, только ради тебя. Все в порядке.

Шарик разорвался, и я потеряла самообладание.

ДЭЙМОН.

Мое сердце разрывалось, когда первая слезинка скатилась по ее щеке и безнадежное, хриплое рыдание сорвалось с ее губ.

Я притянул ее к себе, и обнял, пока она дрожала от горя и боли. Я не знал, что делать. Она молчала. Не было возможности что-то сказать из-за слез.

— Все в порядке, — я продолжал говорить ей. — Выпусти это. Просто выпусти.

Я чувствовал себя дураком, когда говорил это. Слова были пустыми.

Ее слезы потекли по моей груди, каждая резала, словно нож. Я беспомощно поднял ее и отнес на кровать. Я собрал ее одежду, откинул одеяло, которое казалось слишком грубым для ее кожи, и обернул его вокруг нее.

Она обняла меня, а ее пальцы сплелись за мои затылком. Слезы... они продолжали идти, и мое сердце раскалывалось от ее всхлипов. Никогда в своей жизни я не чувствовал себя более бесполезным. Я хотел исправить это, сделать ей лучше, но я не знал как.

Она была такой сильной во время всего этого, и, если я думал хотя бы одно мгновение, что она не была глубоко затронута, я был идиотом. Я знал. Я просто надеялся — нет, я молился — чтобы шрамы и раны оказались только физическими. Потому что их я мог устранить — я мог исцелить их. Я не мог исправить то, что кровоточило и гноилось внутри, но я попытаюсь. Я сделаю все, чтобы убрать ее боль.

Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем она успокоилась, пока ее слезы, казалось, высохли, ее прерывистое дыхание выровнялось, и она уснула. Минуты? Часы? Я не знал.

Я забрался к ней под одеяло, и растянулся рядом, подобравшись ближе к ее теплому телу.

Она ни разу не шевельнулась. Прижав ее щеку к своей груди, я пробежал руками по ее волосам, в надежде, что это движение успокоит ее. Я знал, что ей нравилось, когда я играл с ее волосами. Это казалось таким незначительным, но было всем, что я имел на данный момент.

В каком-то смысле, я заснул. Я не хотел, но последние шесть или около того часов взяли свое. Должно быть, я спал несколько часов, потому что когда я открыл глаза, дневной свет лился сквозь щель между шторами, но по ощущениям прошли минуты.

И Кэт не было рядом со мной.

Я быстро моргнул, приподнимаясь на локтях. Она сидела на краю кровати, одетая в футболку и брюки, которые я нашел прошлой ночью. Волосы ниспадали до середины ее спины, локоны переместились, когда она обернулась ко мне, подняв ногу на кровать.

— Я разбудила тебя, да?

— Нет, — я прочистил горло, оглядев номер, немного дезориентированный. — Ты давно проснулась?

Она пожала плечами. — Не так давно. Сейчас начало одиннадцатого.

— Вау. Так поздно? — садясь, я потер бровь ладонью.

Она отвела взгляд, изучая ремешки своих шлепанец. Ее щеки были красными. — Извини за вчерашнее. Я не собиралась рыдать на тебе.

— Эй, — я стремглав скользну рукой вокруг ее талии, притягивая ее ближе. — Мне нужен был второй душ. Он был намного лучше первого.

Она хрипло рассмеялась. — Это было грандиозное убийство настроения, верно?

— Ничто не убивает моего настроения, когда дело заходит о тебе, Котенок.

Я убрал ее волосы за уши. — Как ты чувствуешь себя сейчас?

— Лучше, — сказала она, поднимая взгляд. Ее глаза были красными и отекшими. — Думаю... думаю, мне нужно было это сделать.

— Хочешь поговорить об этом?

Она облизала губы, перебирая кончики своих волос. Я был рад видеть, что опаловый браслет все еще был на ее тонком запястье. — Я... Много всего произошло.

Я задержал дыхание, не смея пошевелиться, потому что знал, что порой ей требуется много усилий, чтобы подобрать слова. На нее многое свалилось, и все это она держала в себе. Наконец, она выдала неуверенную, маленькую улыбку.

— Я была так напугана, — прошептала она, мою грудь сдавил спазм. — Когда я увидела свет фар. Я думала, это они, я была просто в шоке, понимаешь? Четыре месяца я находилась в том месте. Я знаю, это ничто по сравнению с Доусоном и Бет, но... я не знаю, как они сделали это.

Я медленно выдохнул. Я не знал, как они это сделали, так же как Доусон и Бет не запутались больше, чем уже были. Я держал рот на замке, пробежав рукой вверх по ее спине, потом вниз и снова вверх.

Ее взгляд сфокусировался на двери в ванную, она оставалось тихой, по ощущениям, вечность. Потом, очень медленно, слова выпали из нее. Опрыскивание ониксом. Тщательные осмотры. Стрессовые тесты с гибридами, и как она отказывалась в них участвовать, и что это значило для нее, пока они не поставили ее в пару с Блэйком. Как он подстрекал ее бороться с ним и подключиться к Источнику. Вина, которую она испытывала за его смерть явно слышалась в ее голосе. Она рассказала мне все, и во время всего этого мне приходилось сдерживать себя миллион раз.