Автомат услужливо раздвинул створки стеклянных дверей, и Давыдов оказался под бесцветным, придушенным солнцем и пылью небом. Теплом ударило, как из поршневого гнезда при выбросе отработанной гильзы: на лбу сразу выступила испарина.

Давыдов чувствовал сожаление. «Сколько народу полегло, чтобы я выжил. И зачем? Чтобы я зарабатывал, оказывая сомнительные услуги всякому сброду? Прав был комбат, когда, умирая, жалел нас, выживших…»

Он надел чёрные очки и кепку с длинным козырьком, водрузил за спину вещмешок и походным шагом пересёк площадь. Знакомая тропинка пряталась между частыми валунами. Но лабиринт Давыдову был хорошо знаком. Он не мог здесь заблудиться.

Пеший переход к посёлку, который в последние дни войны служил основным эвакопунктом, входил в список традиций ежегодных встреч ветеранов Бар-ахханской компании. В конце концов: что такое сорок километров пересечённой местности под палящим солнцем? – лёгкая разминка перед ужином и отбоем. Причём от ужина следует отказаться, а спать на солдатской подушке «ни пуха ни пера». Ибо ничто так не способствует выполнению боевой задачи, как пустой желудок и предкоматозное остервенение недосыпающего человека…

…Вот только бежать он не собирался.

За ближайшим холмом прятался двухместный флаер-кабриолет с утомлённым ожиданием водителем.

– Вы не спешили, мистер Давыдов, – с упрёком сказал водитель.

– Таможня, мистер Джонсон, – в тон ему ответил Семён. – Таможня всегда непредсказуема, как море в сезон штормов.

Джонсон понимающе кивнул, запустил двигатель и, стремительно набрав скорость, принялся ловко лавировать между холмами. Давыдов от неожиданности крякнул и ухватился рукой за поручень:

– Вы хотели меня напугать?

– Это возможно?

Но Давыдов уже успокоился:

– Может, подниметесь выше?

– Тогда нас увидят на радарах космопорта. Никто не должен сомневаться, что в эти минуты вы потеете от бега. И будете потеть ещё три часа.

– Стартовая легенда устарела. Космопорт отказал в приёме нашим кораблям. Ветеранов везут из Коморина на автобусах.

– И всё-таки я бы предпочёл не отступать от принятого плана.

– Нас всё равно видят с орбиты, – пожал плечами Давыдов.

– Мы не столь богаты, как ваша планета, – сухо сказал Джонсон. – У нас нет спутников слежения за территорией…

Семён поднял руку, останавливая обычные сетования провинциалов на незаслуженное богатство метрополии:

– Давайте просто перейдём к делу.

Джонсон с минуту обиженно сопел, потом неохотно кивнул и бросил десантнику на колени плотный конверт:

– Половина оплаты. Как договаривались. Кредитки первого галактического.

Несколько минут они молчали. Давыдов изучал содержимое пакета, а Джонсон сосредоточился на управлении. Изрезанный причудливым камнем рельеф действительно требовал большого внимания.

Они влетели в огромный каньон, в долине которого по руслу давно пересохшей реки вилась асфальтовая дорога.

Джонсон старательно «прицелился» и приземлился на дорогу. Теперь флаер ехал на колёсах, как обыкновенный автомобиль. Давыдов глянул вперёд, потом обернулся. Его насторожило, что прекрасное четырёхрядное шоссе, тянувшееся по дну извилистого каньона, оказалось совершенно пустым.

– Здесь в основном большегрузный транспорт, – будто прочитав его мысли, пояснил Джонсон. – Легковушки не так берегут топливо и предпочитают воздух.

– Грузовиков я тоже не вижу.

– Воскресенье. Профсоюзы запрещают водителям работать по праздничным и выходным дням. Дорогу запоминать не обязательно, за вас это сделает автопилот. Он высадит вас в двух километрах от Зелёного Мыса. Набросите на машину хамелеон и свободны. Отправлять флаер обратно не нужно. Я потом сам за ним приеду…

– Вы обо мне заботитесь?

– Нет. Я забочусь о себе. Мне важно, чтобы вы сделали работу и через три часа счастливо пребывали в обществе себе подобных, а я в семейном кругу буду наслаждаться ужином и отсутствием долгов… Никто не должен заподозрить, что вы побывали в городе. В багажнике – канистра с водой, опрокинете на себя, и не забудьте хорошенько вываляться в пыли. Чтобы ваши… гхм!.. «коллеги» не сомневались, что у вас за плечами сорок километров пустыни…

– Я бы предпочёл обсуждать ваши проблемы, а не свои, – прервал его Давыдов.

– У меня нет проблем, – надменно заявил Джонсон. – Я вам плачу, вы делаете работу, и мы больше никогда не встречаемся: ноль контактов, ноль встреч. В чём могут быть проблемы?

– В оплате. Если ноль контактов, то как я получу вторую половину суммы?

– Я же не спрашиваю, как вы собираетесь выполнить работу?

– Только потому, что бережёте совесть. А я свою совесть прикончил пять лет назад, когда выполнил приказ и ушёл с вашей планеты.