— Дети, — сказал Гмурман, — анализы принимают напротив Ботанического сада. Там имеется европейская медицина.

— Не к ночи будет помянута?, — продолжил он про себя: печень дала о себе знать.

Девочка посмотрела на старика. «За такие глаза когда-нибудь будут ехать в закрытый шлагбаум!» — подумал Гмурман. Он похлопал по карманам жилетки, залез в ящик стола и достал металлическую коробку с леденцами, которые остались с тех времен, когда он ещё пытался бросить курить.

— Спасибо, — девочка засунула конфету за грязную щёку и сделала книксен. Старик улыбнулся, морщины разгладились, печень немного отпустило.

— И кавалер пусть не стесняется.

— Я не кавалер, — обиделся мальчик.

— Он не кавалер, — подтвердила девочка.

Гмурман поднял руки вверх. Пусть будет не кавалер.

— Он Сеня, — сказала девочка. Палец переехал из правой ноздри в левую.

— Ах, Сеня… Очень приятное имя. а вас как зовут? — он посмотрел на девочку.

Они их раньше видел, они жили на соседней улице. Дети как дети — гоняли на роликах по асфальту, возились в придорожной пыли, играли в мяч прямо посреди дороги…

— Катя. Мне скоро будет пять лет. а вас?

Гмурман не ожидал вопроса и немного растерялся:

— Меня можно называть Борис Львович. Пусть Сеня возьмёт леденец.

Мальчик нерешительно мялся.

— Молодой человек, — подбодрил его Гмурман, — смотрите, потом пожалеете.

Сеня сделал маленький шажок к металлической коробочке, которая лежала на прилавке возле чёрного пакета. Катя укоризненно покачала головой. Мальчик отступил.

— Ему нельзя сладкое, — строго сказала Катя, — он в больнице лежал.

Гмурман сочувственно вздохнул.

— Ох, как нехорошо.

Он взял коробочку, собираясь спрятать её обратно в стол, но остановился и предложил Кате ещё одну конфету.

— Ну-с, — он повернулся и показал на полки, давая понять, что готов приступить к деловой части: — Люди сюда сдают вещи.

На полках вперемешку лежали фарфоровые собаки, китайские вазы, антикварные видеокамеры. Небольшая миниатюра малоизвестного художника голландской школы соседствовала с парусником, любовно втиснутым в бутылку с узким горлышком. Вещей было много, они были разные. Наборы столового серебра чередовались с подзорными трубами ручной работы; неподъёмные каминные часы с альбомами, набитыми почтовыми марками.

Мальчик подошёл к прилавку, снял пакет. в банке плавала небольшая рыбка. Гмурман поднял очки на лоб, подслеповато прищурился, потом опустил их и повернулся к мальчику.

— Это тебе где? — спросил он. — Это тебе зоопарк?

Мальчик легко ударил сестру ладонью по бедру. — Я же говорил… — зашипел он.

— Отстань, — Катя повернулась к Гмурману. — Она умеет говорить.

Гмурман посмотрел на Катю, потом на банку. Обыкновенная золотая рыбка.

— Конечно, — он позволил себе чуть-чуть усмехнуться. Настоящий талант растёт на соседней улице. Шикарная смена. Сеня смотрел в пол.

— Она сказала… — продолжила Катя, Сеня опять попытался её одёрнуть. — Отстань!

Катя повернулась и ударила брата по плечу. Гмурман терпеливо ждал.

— Она сказала, что только одно осталось.

Катя для большей убедительности подняла указательный палец. Сеня сильно дернул сестру за платье. Катя ударила брата по затылку.

— Дети, — Гмурман собрал брови к переносице, постарался убрать из голоса скрипучее старческое звучание, — здесь вам не спортивный бокс. Здесь вам ломбард.

Мальчик опустил голову ещё ниже и громко засопел.

— Так не годится, — Гмурман, держась за печень, вышел из-за прилавка. Он достал из кармана жилетки чистый носовой платок и приложил его к Сениному носу.

— Налегайте, молодой человек, — он смотрел на полки, — не стесняйтесь.

Катя засмеялась, брат сверкнул глазами.

— Мы будем чистить канализацию или что? — спросил Гмурман, он уже увидел то, что искал. — Изгоняйте сопли!

Сеня принялся изо всех сил трубить.

— Прекрасный результат, — констатировал Гмурман, когда в носу ничего не осталось. Он снял с полки поддельные дуэльные пистолеты.

— Знаешь, кто такой Пушкин?

У мальчика сверкнули глаза при виде оружия.

— Это Джек Воробей? — мальчик поднял голову.

Гмурман протянул футляр. Пистолеты были вполовину легче настоящих.