— Продолжайте ужинать! — приказал я и добавил: — Это обоз 218-й дивизии?

— Так точно, господин капитан! — отрапортовал фельдфебель.

— Отлично. Не возражаете, если я с вами поужинаю?

— Будем рады. — Фельдфебель услужливо пригласил меня за дощатый стол: — Вот сюда садитесь, господин капитан, здесь вам будет удобнее.

Я присел на ящик из-под консервов. Мне принесли кофе, кусочек консервированной колбасы и несколько ломтиков черного хлеба. Из продуктовой торбочки Юлии Васильевны я вынул кусок сала.

— У меня кончилось курево. Вот тебе сало в обмен на сигареты, — предложил я фельдфебелю.

— С большим удовольствием, — ответил тот и тут же достал две пачки сигарет.

Я пил кофе, когда в сарай вошел солдат с каким-то списком. Фельдфебель направился к выходу и, выкрикивая солдат поименно, объявлял ночной пароль и определял их на дежурство.

Я был весь внимание: ночной пароль! Как он мне нужен!

Поужинав, я сел рядом с фельдфебелем. Мы разговорились. Мой собеседник был настроен пессимистически, но старался скрыть это.

— Сколько километров до фронта?

— Пять, господин капитан!

Вскоре я уже пробирался к фронту: ночной пароль мне сослужил хорошую службу. Несколько раз меня окликали посты, я отвечал как полагалось и продвигался беспрепятственно.

Теперь одиночные снаряды советской артиллерии летели через меня и рвались где-то в лесу, за моей спиной. Наконец пришлось расстаться с конем. Я его слегка привязал к молодому деревцу. С автоматом в руках пробирался я кустами, переходил полянки и вновь попадал в лесную чащу.

— Пятнадцать! — послышалось откуда-то справа (пароль был цифровой, и мой ответ в сумме должен был равняться пятидесяти).

— Тридцать пять! — ответил я и вышел на полянку. Часовой меня пропустил, но я сам задержался.

— Где штаб полка?

Луна, вынырнув из облаков, осветила мои капитанские погоны. На совсем еще молоденького солдата они произвели устрашающее впечатление.

— Здесь только подразделение, — вытянулся он в струнку, глядя на меня немигающими глазами.

— Кто старший?

— Господин фельдфебель, — лепечет юнец.

— Где он?

— Здесь, господин капитан. — Он протянул руку, и тут я заметил искусно замаскированные землянки. Из ближайшей пробивался слабый свет.

Я спустился в землянку, где полуголый фельдфебель мылся над тазом с водой. Землянка была увешана коврами, меблирована: стол, табурет, железная кровать, круглое зеркало. Фельдфебель, увидев меня, поднял голову и вытянулся. Вид у него был смешной — с головы по плечам текла мыльная вода. Над тазом поднимался пар.

— Где штаб полка?

— В десяти километрах, господин капитан, — произнес фельдфебель, подбирая губами струйки мыльной воды.

— А штаб батальона?

— В двух километрах, господин капитан.

— Как туда попасть?

— Выйдите из землянки — и прямо. Никуда не сворачивайте, шагайте по проводу, что тянется от моей двери.

— Сколько до переднего края?

— Метров триста, господин капитан.

Я вышел из землянки, взялся за провод и пересек поляну. Но, войдя в лес, свернул направо и обошел всю поляну кругом. Пройдя метров сто, пригнувшись, я лег на землю и пополз…

Вот уже перелесок позади. То здесь, то там взвиваются в небо ракеты, ярко озаряя окрестность. С правой стороны из леса бьет крупнокалиберный немецкий пулемет, видимо установленный на машине. Ленты трассирующих пуль удаляются в сторону советских позиций. Там наши.

Ползу по траве, даже не поднимаю головы. Где-то невдалеке рвутся мины. Свистят шальные пули. «Как еще меня встретят свои, ведь я в офицерской форме? Поверят ли?.. Где-то здесь должны быть у немцев минные поля…» Ползу.

Вот и немецкая фронтовая траншея — она пуста, зачехленные пулеметы врыты в землю. Рядом коробки с пулеметными лентами. Где же немцы? Ползу вдоль траншеи, затем быстро перебираюсь через нее и в темноте, перекатившись через бруствер, снова ползу. Когда горят ракеты — замираю лежа, гаснут — медленно продвигаюсь, ощупывая землю впереди себя. Вот уже, видимо, ничейная земля. Поднимаю голову. Что такое? Метрах в тридцати впереди над уровнем земли замечаю немецкую каску (она блестит при свете ракеты). Что это? Неужели здесь еще немцы?!

Отползаю резко вправо метров сто, затем снова поворачиваю, как мне кажется, в сторону своих, и опять та же картина — впереди каска немецкого солдата. Что это такое? Видимо, передовые охранения — последняя преграда! А где же тогда солдаты? Наверное, в землянках, вылезают только по тревоге, думаю я и снова ползу по мокрой траве. Теперь ясно, почему та траншея была пуста…

Как же быть? Если ползти дальше — все равно попадешь под перекрестный огонь наблюдателей, у бьют из пулемета. Придется снять один пост, ползти вперед, — и тогда немцы уже заметить меня не смогут.