Он остается в районе промысла для проведения исследований по своей программе.

Переход к Лофотенам совершаем в надводном положении, пополняя запасы электроэнергии для последних погружений. Ветер не утихает, и лодку, как обычно, валит с борта на борт.

Лофотенские острова, или, как их принято именовать у моряков, Лофотены, узкой цепочкой отходят от северо–западного побережья Норвегии с юго–запада на северо–восток.

С юга Лофотены представляются массивной высокой стеной, острые вершины которой близко жмутся одна к другой. Торы так близко подходят к морю, что часто не остается и узкой полосы прибрежного пляжа.

Что же влечет нас в этот район? Слабая для этого времени, но все-таки какая-то надежда посмотреть под водой на косяки трески — рыбы, занимающей большой удельный вес в северном рыболовстве. А лофотенские банки относятся к числу самых богатых треской мест во всем мире. Специалисты говорят, что с Лофотенами могут соперничать только отмели на западной стороне Атлантического океана — около бухты Св. Лаврентия и вокруг острова Ньюфаундленд. Треску здесь ловят в огромном количестве, но добыча ее носит сезонный характер. Основной промысел — в период с февраля по апрель, когда треска большими стаями приходит сюда из Баренцева моря на нерест.

Постоянное население Лофотенских островов невелико — около 20 000 человек, но в зимне–весеннюю путину обычно пустынные и суровые острова манят к себе десятки тысяч норвежских рыбаков с разных концов страны.

17 января в 16 часов мы пришли в намеченную точку и, поднявшись на поверхность, начали поиск трески. Наш курс пролегает вдоль Лофотенских островов — в 30 милях от берега.

Вышедший на мостик сразу обращает внимание на то, что стало значительно темнее. Мы вонзаемся в полярную ночь, это значит — скоро дом.

Видимо, на этот раз нам с треской встретиться не удастся. На лентах четкая кривая — линия дна И только. А где-то на берегу — чистенькие, уютные селения норвежских рыбаков, дремлющие в ночной тишине фиордов флотилии их суденышек. Сейчас они стоят без работы. Но скоро сюда соберутся огромные полчища трески, и тогда эта армада придет в движение.

Погружаемся в последний раз. «Северянка», осторожно неся излучающее свет стальное тело, ищет рыбу над самым грунтом. Треска сюда еще не подошла.

Как и всегда под водой, Сережа включает прибор для измерения радиоактивной загрязненности морской воды. В начале рейса многие с опасением поглядывали на мигающий глазок счетчика прибора, где через равные промежутки времени вспыхивала надпись «грязно». Но Потайчук рассеял все тревоги: оказывается, так и должно быть — в море существует естественный радиоактивный фон. Откуда же он?

В океанской воде более 180 миллиардов тонн радиоактивных изотопов калия, углерода, рубидия, урана, тория и радия. Но одно дело радиоактивность естественная, к которой морские организмы привыкли испокон веков, другое — радиоактивность искусственная.

В Англии радиоактивные отходы спускают по трубам в Ирландское море, в США — в речную систему реки Теннесси; кроме того, в США их иногда вывозят в контейнерах в море на глубокие места и там топят. Однако морская вода довольно скоро разъест эти контейнеры и растворит их опасное содержимое. Мы не знаем, как и с какой скоростью будет распространяться вода в случае ее заражения в глубинах океана. Придонные и глубинные течения нам пока известны лишь предположительно. Не знаем мы еще, как влияет на жизнь океана увеличение дозы радиоактивности.

Беспорядочное заражение океанов и морей может привести к катастрофе. Совершенно ясно, что все вопросы, связанные с заражением океана радиоактивными веществами — независимо от происхождения и назначения этих веществ, — приобретают всеобщее значение и должны быть разрешены путем международного сотрудничества.

Вот и Лофотенский архипелаг за кормой. Всплывшая «Северянка», набирая ход, ложится курсом навстречу крепчающему северному ветру. В Москву, в институт, направлена радиограмма, что задание выполнено. До Мурманска около трех суток пути.

Но Атлантика не хочет безнаказанно выпускать хозяйничавшую в ее владениях подводную лодку. Качает нас так, как, пожалуй, еще ни разу в этом походе: положит на правый борт и держит в таком положении лодку до тех пор, пока не обдумаешь возможные перспективы и не пожелаешь про себя экипажу благополучного возвращения. Во время сильного накренения в шестом отсеке сорвался настенный шкаф с посудой. Осколки. На мостике выбило второе стекло, тоже, разумеется, «небьющееся». Теперь на верхнего вахтенного через окна устремляются уже две мощные струи, которые в сочетании с перехлестывающей через борта волной с успехом воссоздают на мостике картину Всемирного потопа.