Шрифт:
Летом 1927 года в Среднеколымске расклеивались прокламации против коммунистов… Вооруженная группа появилась на реке Амге… Шайка Рахматуллина, которого в уголовном мире за громадный рост и атлетическое телосложение прозвали Большойко, грабил крестьян на Лене…
11 ноября белобандитский отряд Кириллина занял центр Западно-Кангаласского улуса — село Покровское…
В конце декабря начальник Управления пограничной и внутренней охраны страны вызвал меня, старшего инспектора войск этой охраны.
— Вам, члену партии, надо выехать в начале января в Якутию, — сказал Зиновий Борисович Кацнельсон, пододвигая ко мне объемистую стопку донесений, переписки, справочников. — Во Всероссийском Центральном Исполнительном Комитете готовится поездка в Якутию. Вы и еще несколько сотрудников нашего управления будете ее охранять, выполнять спецзадание. В вашем распоряжении будет народ молодой, горячий, еще не обстрелянный. — Зиновий Борисович медленно обвел карандашом то место на карте, где была обозначена Якутия.
— Оденешься потеплей…
«Вот как бросает судьба, — подумал я. — Пять лет на Северном Кавказе в специальных войсках ОГПУ, борьба с бандами, засады, облавы, а теперь…»
— Там может быть и пожарче, чем на Кавказе, — угадав мои мысли, произнес начальник управления. Он выдвинул ящик стола и достал солдатские варежки с отдельно связанным указательным пальцем.
«С умом вязали, — сообразил я, — чтоб стрелять удобней».
— Держи, — сказал Кацнельсон, — пригодятся.
— Зиновий Борисович, у меня скоро зачеты, экзамены в университете.
— Знаю, дорогой, знаю. Такая наша судьба. — Он подошел к окну и задумчиво посмотрел на первые снежинки, закрученные ветром.
— Мне пришлось быть в ссылке в тех местах, — тихо сказал он. — Когда в Якутию привезли ссыльных большевиков Ярославского, Петровского, Орджоникидзе, — началась у нас настоящая жизнь. — Он стал загибать пальцы: — Два марксистских кружка, споры с меньшевиками, побеги… — И уже другим, деловым тоном добавил:
— В работе вашей комиссии будут большие трудности. Колоссальные пространства, бездорожье. Рабочих мало, а деревня отстала на целые века. Но надо, понимаешь? Надо ехать. Говорю тебе об этом я, а посылает тебя партия. Да, а в университет я позвоню, попрошу не исключать из списков…
На складе я получил целый мешок теплых вещей. Помню, мне было неловко тащить мимо управления узел с полушубком, валенками, сапогами. Я знал, что даже самое высокое начальство умещало весь свой гардероб на плечах.
Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет 2 января 1928 года вынес решение — для выработки необходимых политических, хозяйственных и культурных мер послать в Якутию Правительственную комиссию в составе: председателя — заместителя председателя ВЦИК Я. В. Полуяна, членов комиссии — представителя ЦК ВКП(б) А. Н. Асаткина-Владимирского и начальника Особого отдела Государственного политического управления С. В. Пузицкого.
В списке комиссии стояла и моя фамилия. Биография людей, под руководством которых предстояло работать молодым партийцам и комсомольцам, была частицей славной истории нашей партии. Я. В. Полуян уже в то время был испытанным государственным деятелем. Он неохотно говорил о себе, но мы-то все знали, что он еще в 1920 году был одним из организаторов подпольной работы на юге России. А после освобождения Красной Армией Кубани и Черноморья Полуян был в составе Кубано-Черноморского комитета РКП(б). Если за ним охотились на юге страны, не скупясь на вознаграждения за его голову, то Асаткин-Владимирский агитатор-пропагандист Костромского комитета РСДРП, организатор боевых рабочих дружин в 1905 году — был объектом вожделенных поисков жандармов на Севере.
О Пузицком товарищи говорили коротко: «Это работник стиля Дзержинского».
Самая легкая часть нашего пути — по железной дороге от Москвы до Иркутска. К нашему приезду было изготовлено 18 возков. В них нам предстояло добраться до Якутска. В день приезда, когда мы, отвернувшись от ветра, разминали затекшие ноги, к Я. В. Полуяну подошел человек, одетый в матросскую шинель. Поодаль стоял строй из четырнадцати молодых парней.
— Товарищ председатель Правительственной комиссии, — докладывал моряк, — в ваше распоряжение поступает полувзвод чекистов-комсомольцев, проверенных лично мной в яростных схватках с классовым врагом… с бандами, значит. Фамилия моя Петров. Вот мандат. — Петров широко улыбнулся: — Так что вместе зимовать будем.
— Неужели в шинели не холодно? — спросил Полуян, не сдержав улыбки. — Или она у вас на меху?
— Так точно, — Петров расстегнул верхнюю пуговицу. — Подшита шкурой. Изъяли ворованную шубу у одного гада. Ну и начальство приказало приспособить ее для обогрева.
На локтях шинель была вытерта, на груди зашита в двух местах.
— Так и носили бы шубу, — сказал Полуян.
— Дал слово дойти в этой шинели до полной победы социализма. — Петров оглянулся на своих людей. — Смеется кое-кто из сухопутных над таким моим чудачеством, но я смеху не препятствую, тем-более что это — в свободное от строя время.