– Почему ты так думаешь?

До этого момента Лидочка полагала, что она – единственный хранитель взрывчатой информации.

– От Сергея, – сказала Марина. Она обернулась – кто-то прошел по аллее, разглядывая памятники. – Я ему поверила, хоть и не одобрила.

– Странно, – сказала Лидочка, не зная, как реагировать на такую новость. Одно дело – услышать ее от полного эмоций участника событий, а тут к тебе приходит с такой же новостью отдаленный свидетель.

– Ты не веришь?

– У меня нет к этому отношения, – сказала Лидочка. – А как он тебе сказал об этом?

– Я прочла. – Марина чуть улыбнулась, и ее глаза вдруг блеснули, как будто она заглянула невзначай в шкатулку и увидела там сверкающее ожерелье. – Я прочла об этом в его романе.

– В романе Сергея?

– Я не могла об этом говорить, пока он был жив, хотя роман – это роман, и ты не сможешь долго хранить секрет. Но пока роман не напечатан, выдумка, лежащая в его основе, остается собственностью автора. Ты меня понимаешь?

Марина говорила как отличница из провинциальной школы. Она старалась строить фразы как можно правильнее, так, ей представлялось, говорят лучшие люди столицы, а порой получалось курьезно, потому что лучшие жители столицы не следуют нормам.

Марина вытянула тонкую шейку и поглядела поверх кустов.

– Ждут, – сказала она. – Еще не начали.

В очередной раз заладил дождь. Тяжелые капли застучали по листьям. Женщины отошли под укрытие старой липы. Солнце решило не прятаться за тучку ради столь короткого дождя и продолжало светить. Капли сверкали в его лучах.

– Мне так неловко говорить об этом, – сказала Марина.

Она была одета скромно, но не в траурное. Серый костюм, черная сумка через плечо, лаковые черные туфли. Марина потянулась, сплетя перед собой пальцы. Пальцы хрустнули. Она боролась между необходимостью деликатно молчать и почти физиологическим стремлением выговориться, крикнуть тростнику, что у царя Мидаса ослиные уши.

– Я тебе доверяю. Это не означает, что я нарушаю слово или обманываю кого-то. Тайны здесь нет. Если есть, то редакторская. А скоро об этом будут знать все. В книге он написал о своем романе с Дашей. Правда, не в реалистическом, а в эзотерическом разрезе.

– Почему ты решила, что это имеет отношение к действительности?

– Когда человек, разменяв полсотни, пишет эзотерический роман, можно ожидать, что он вложит в него свой жизненный опыт.

– Он мог написать роман о событиях тридцатилетней давности, – возразила Лидочка, стараясь припомнить, что означает слово «эзотерический».

– Нет, все слишком совпадает. Когда будет верстка, я тебе ее покажу, и ты мне поверишь. Это роман о том, как мужчина полюбил дочь своей любовницы. Конечно же, все имена изменены, обстоятельства тоже… это художественная проза. Очень необычная, не всем по зубам… – Марина заговорила быстрее, потому что они увидели сквозь листву, как люди, пришедшие проститься с Сергеем, стали подтягиваться к автобусу. Уже открыли заднюю дверцу и к ней подкатили тележку для гроба.

Среди друзей и близких мужчин было мало. Анатолий Васильевич Голицын помогал вытаскивать гроб из автобуса. Сначала Лидочка отметила в сознании этот факт и только через минуту сообразила, что этого быть не должно. Что делать сыщику на кладбище?

Гроб поставили на тележку. Толику кто-то вручил венок из института, где раньше работал Сергей. Толик нес его за гробом. Он был в черном костюме и, несмотря на жару, при галстуке. Видно, специально оделся к похоронам. Положительный человек.

Если он здесь, то у него, должно быть, возникли какие-то соображения. Знает ли он о романе Даши с Сергеем? Ведь эта информация проливает совсем другой свет на возможное поведение Руслана. Его рассказ, если отнестись к нему без эмоций, почти признание в собственной вине. Руслан – единственный человек, заинтересованный в том, чтобы Сергея не стало. Правда, остается еще Нина Абрамовна. Возможно, ей удастся унаследовать квартиру или хотя бы мебель – наверное, она уже об этом позаботилась. Но не станет же она из-за этого убивать Сергея? Тем более что муки ревности давно уже рассосались. Что же здесь делает Толик?

– Кто это? – спросила Марина, перехватив внимательный взгляд Лидочки.

– Наверное, и тебе еще предстоит с ним встретиться. Если дело не закроют раньше.

– Не поняла.

– Это уполномоченный, милицейский сыщик.

– Следователь?

– Следователь будет потом. Это просто Толик…

– Толик?

– Анатолий Васильевич Голицын собирает все сведения, а потом они решат, передавать ли дело следователю.

– Ты у него уже была? – спросила Марина.

– Была. Не только из-за Сергея, но еще из-за одного человека.

– Из-за кого?

– Я потом тебе расскажу, хорошо?

– Только не забудь.

Они прошли в здание крематория следом за Лизой и Дашей. Уже в дверях Марина не удержалась и прошептала на ухо Лидочке:

– А если меня вызовут, можно не говорить про роман?

– О чем не говорить?

– Про роман Даши и Сергея.

– Говори, если хочешь, только это же, наверное, выдумано. Но не хочешь – не говори!