Старый дом молчал, но ей показалось, будто окна на краткий миг посветлели, и снова стали самыми обычными стеклами.

– Надо же, - проворчал Второй Страж, - старик, похоже, тебе поверил. Просто удивительно. Значит, сейчас он уснет, наконец-то.

– Наконец-то, - эхом отозвался его близнец, - и мы тоже уснем, и будем спать всю зиму и грезить о весне, на нас будет падать снег, и мы превратимся в два белых сугроба. Это лучше всего - просто спать и видеть во сне весну.

– А потом вы проснетесь?
– серьезно спросила Она.

– Конечно, - кивнули головой сразу оба Стража. Потом первый хмыкнул и проскрипел:

– Но все равно, тут бывает ужасно скучно.

– А знаете, что?
– Она внезапно хлопнула в ладоши.
– Я могу читать вам вслух!

– Читать...?
– задумчиво спросил Первый Страж.

– ...вслух?
– закончил Второй.

– Я хорошо читаю вслух!
– гордо сказала она.
– Вам обязательно понравится. Ой, у меня даже книжка с собой. Вот, послушайте.

Она уселась прямо на ступени, подложив под себя рюкзачок, из которого достала книгу. Раскрыла ее на первой странице и прочитала первую строчку.

Старый дом тихонько проскрипел еще раз, и стал внимательно слушать. Стражи тоже молчали, развернув в Ее сторону чуткие каменные уши. И над ними, над всем парком, снова ослепительно синело яркое и чистое небо.

И когда богиня Ника приказала: "Победи!"

Я почувствовал забытый холод в раненой груди.

Много было славных схваток, битвам не назвать числа,

Но сегодня день особый - мне богиня помогла.

Заливает пот глазницы, руку тянет книзу щит -

Только враг уже повержен и броня по швам трещит.

Чернь неистова в восторге, пропитала землю кровь,

Я клянусь в любви богине, повторяю вновь и вновь...

Нет желаннее награды гладиатору, когда

Все трибуны рукоплещут, Император молвит: "Да!"

Я иду в свою темницу, сохранив остаток сил.

Помни крепко, мой ланиста,

Кто сегодня победил!

Мой буйный ангел улетел на Соловки.

Дорога - скатертью. А на душе осталась

Ничем не победимая усталость

И три-четыре рваные строки.

Считая разновозрастные дни

И ночи - блеклым отражением в стакане,

Я всякий раз привычно балаганю,

Чтоб спрятать страх за шумом болтовни.

Влепив пощечину титановым крылом,

За три секунды разгоняется до сотни

Мой ангел, светлый лик с глазами сводни

И исчезает где-то за углом.

Но, удалившись, все же бережет

Меня, удачу подвергая дрессировке.

К примеру, в магазине: "Мне б веревку

И мыло".

"Извини. Переучет".

В новогодье, с мыслью пойти ва-банк

Собираешь карты козырной масти.

В это время и самый олдовый панк

Ирокез ерошит при слове "счастье".

Нет других дорог, только колею

Николай-Святитель под ноги стелет.

Это значит, что моему белью

В новый год на новой лежать постели.

Можно пальцем в карту. Там отыскать

Точку, где никогда не бывал доныне,

Впрочем, вряд ли так уж полезно знать,

Есть ли жизнь на этой забытой льдине.

Эту книгу с листами из городов

С иллюстрациями из дождя и быта

Пролистать назад я всегда готов,

Даже если азбука позабыта.

В новогодье - дремлющая душа

(Та, на чьих часах без пяти двенадцать),

Заключив, что не холодно ни шиша,

Отправляется ночью по снегу шляться.

"Три топора" нам Вседержитель дал,

И пить нектар до дна Он приказал.

Я ж только губы омочить успел в стакане,