Весь второй этаж сразу начал рушиться. Центр тяжести коцебу сместился, он накренился, вильнул, но и его Шамшуддин удержал, мысленно «подставив ладонь».

Держа в телекинетическом захвате орущую и матерящуюся каменную глыбу, он принялся окутывать ее десятью слоями сгущенного воздуха – плотнее, плотнее, еще плотнее… Нужно создать как можно более толстую «подушку», чтобы та продержалась хотя бы десятую долю секунды, пока этот божественный снаряд будет лететь сквозь вулканический жар архидемона.

К воздушной подушке приклеилась тончайшая нить. Астральная пуповина, одним концом уходящая в тонкое тело маргула-телекинетика, а другим вросшая в этот удивительный снаряд. Шамшуддин повел кистью и начал раскручивать Султана Земли. Все быстрее, быстрее, быстрее…

– НЕ СМЕЙ!!! НЕ СМЕЙ!!! НЕ СМЕ-Е-Е-Е!..

– Прости, – еще раз повторил Шамшуддин.

И, чувствуя себя мальчишкой с пращой, он отпустил нить.

Услышав нарастающий гул, Хастур поднял голову даже с некоторым удивлением. Последние минуты были на удивление тихими, и он решил, что смертный маг смирился с неизбежностью. Может, даже поступил наиболее разумным способом – покончил с собой.

Однако нет. Выходит, он все же оказался неблагоразумен. Опять чем-то швыряется… и в этот момент темя Хастура пронзило страшной болью.

Голова зверобога – это не просто каменная глыба. Божественная плоть – живая и мыслящая, хранящая бессмертный божественный дух… воистину страшное оружие.

Если суметь его применить, конечно.

И Шамшуддин неплохо справился. Врезавшись на такой скорости, воющий смертным воем Султан Земли пробил архидемону голову. Секундой спустя он уже рассыпался в мелкие дребезги, но дыра в черепе от этого не исчезла. Ошеломленный Хастур зашатался, чувствуя, как сама жизнь утекает из него в эту дыру.

– ОХ… – только и сумел выговорить Хастур.

Шамшуддин немедля воспользовался моментом. Он сосредоточил всю свою мощь, всю свою колоссальную энергию в одной точке, схватил архидемона ментальной «ладонью», взметнул его повыше и что есть сил шарахнул головой оземь!!!

Еще минутой ранее Хастур не позволил бы и прикоснуться к себе какому-то чародею из смертных. Но сейчас он стал слаб, как котенок. Из дыры в голове хлестала черная кровь, гигантское чудовище лежало ничком и что-то бессвязно лепетало. Громадные лапищи чуть заметно подергивались.

Но он был все еще жив. При всех стараниях Шамшуддина Хастур был все еще жив. И не только жив, но и стремительно восстанавливался. Пробитый череп не заживал – скорее всего, он уже никогда не заживет, – но для архидемона подобная рана еще не означает смерти. Ток крови понемногу стихает, в помутневших очах начинает брезжить свет…

Шамшуддин стиснул зубы, тщетно ища, чем добить раненого колосса. Добить надо как можно скорее – если дать ему хоть пару минут, он воспрянет! Навсегда останется с пробитой башкой… может, даже станет немного слабее… или даже намного… но не погибнет!

И ничего, совершенно ничего нет под рукой. Просто разорвать в клочья… распилить воображаемой пилой… разделить на мириады невидимых частиц… все это Шамшуддин легко бы сделал с кем угодно другим! Но даже столь обессиленный архидемон не дает так на себя воздействовать. Астральные «щупальца» скользят по его коже, ощупывают, даже забираются внутрь и слегка шевелят органы исполина… но расчленить их не получается. Эта плоть слишком прочна даже для сильнейшего телекинетика Шумера.

Секунды утекали, словно песчинки в часах приговоренного. Шамшуддин отчаянно искал… искал… и наконец нашел! Вот же оно, решение, прямо у него под ногами!

– Теперь я беру реванш, демон!!! – взревел маргул, пуская коцебу в крутое пике.

На площади перед Промонцери Царука стояли двое. Мохнорылый козлоногий архидемон и покрытый белоснежной шерсткой кииг. И на морде Шаб-Ниггурата было написано непередаваемое изумление.

За всю историю вселенной кииги ни разу не вели войн. Ни единого раза. Пацифизм зашит в этих созданий на подсознательном уровне – для киига немыслимо, невозможно причинить вред разумному существу. Кииг не проявит агрессии даже ради спасения собственной жизни.

Но иногда они все же переступают через свою природу…

– Мне очень неприятно, что до этого дошло, – с неприкрытым сожалением произнес длик. – Мой народ – самый миролюбивый народ в мире. Если есть хоть какой-то способ обойтись без сражения, мы предпочтем именно его. Но сейчас, боюсь, таких способов нет. Мне очень жаль, но ты – зло, и я должен с тобой покончить.

– А себя ты считаешь добром?! – взревел Шаб-Ниггурат.

– Насчет добра не знаю, но то, что я белый и пушистый, – неоспоримый факт.