– Отсиживаемся после того, как нас вырвало, – ответил Джим.

– Как можно заниматься таким ужасом? – спросил Гриша. – Это ж кошмар какой-то!

– Просто варварство счищать с человека кожу!

Вот на это я обиделась. Я, понимаешь ли, не покладая рук приводила пациента в порядок, у меня теперь спина отнимается, а они…

– Этого гуманоида сегодня доставят в клинику по восстановлению, и он завтра, самое позднее послезавтра будет с новой кожей! И частично благодаря мне!

Лица моих одногруппников все больше зеленели.

И я решила их добить:

– И вообще, эти повреждения наносятся химическим оружием, так что у каждого из вас есть шанс выглядеть так. И скажите спасибо, если попадете к хорошему специалисту, который все тщательно с вас уберет. А то останутся шрамы на всю жизнь!

Последнюю фразу я прокричала вслед убегающим одногруппникам, которые спешно направлялись в сторону туалета.

– Жестоко вы с ними, – раздался голос за моей спиной.

Развернувшись, я увидела Козеро.

– Пора им учиться ценить столь благородную и важную профессию, как врач, и то, что мы для них делаем!

Преподаватель только улыбнулся и сказал:

– Вы просто прекрасно поработали сегодня. Я вами очень доволен.

– Спасибо, сэр.

– Скажите, Мельник, почему вы выбрали специализацию хирурга и направление в лечении ракш?

– В силу своей натуры. У меня двоюродная сестра восстанавливающий врач. Она создает прекрасное. А мне больше по душе резать и штопать.

– Может, ваша сестра и создает прекрасное, но мы, практикующие хирурги, его делаем. И иногда не только прекрасное, но и невозможное. Когда спасаешь чью-то жизнь, которая должна была угаснуть, то появляется ощущение, что ты второй после бога. Уже познали это чувство?

– Да, сэр.

Внимательно на меня посмотрев, он сказал:

– Замечательно. Рад, что я в вас не ошибся. А что насчет дополнительного направления?

– У меня побратима ракша, и я не могла упустить такую возможность.

– Понимаю. Значит, вхожи в семью ракшей?

– Да, сэр.

Немного помолчав, он пробормотал:

– Ремарку очень повезло, – и, попрощавшись, ушел.

А я поплелась домой, озадаченная словами Козеро. По мне, так куратору со мной тяжело, и он вряд ли бы согласился со словами шаутбенахта.

Конечно, мои дни состояли не только из учебы. Вечером мы обычно сидели с Кирой и разговаривали. Иногда к нам присоединялся Джим, иногда я звонила друзьям или бабушке. И за этими разговорами моя соседка все больше и больше узнавала о ракшах. Так, в один из вечеров всплыл вопрос об адмиралах и их побратимстве. Не понимая некоторых моментов из нашего с другом разговора, она спросила:

– Что вообще это за узы? Общее значение я, конечно, понимаю, но вот вникнуть во все тонкости до сих пор не могу.

Мы переглянулись с Джимом, и я поняла, что честь ответить на этот такой простой и одновременно такой сложный вопрос опять выпала мне.

– Побратима – это что-то среднее между сестрой и лучшей подругой. У мужчин так же. Обычно это делается следующим образом. Два гуманоида, один из которых обязательно должен быть ракшем, решают стать побратимами. Идут в специальное учреждение, заполняют бумаги, платят налог и приобретают статус родственника в отношении друг друга.

– А количество ограничивается? – спросила Громова.

– Нет, но более трех родственных связей никто не регистрирует. Это не принято.

– Но почему люди вообще на это идут? – спросила Кира.

– Это акт доверия и выражения привязанности, – сказал Джим. – У каждой расы есть свои обычаи и правила. Этот статус сглаживает все. А у ракшей открывает путь в семью. Например, родственники Жени помогут Фисе, но и к ней в случае чего обратятся за помощью. Но если говорить конкретно, то никто уже не помнит, почему все именно так сложилось. Но тем не менее что есть, то есть.

Личных отношений в вечерних разговорах мы не касались. Ракши вообще не склонны были распространяться на эти темы. Для Киры этот вопрос являлся больным после попыток семьи выдать ее замуж. А мне нечего было рассказывать.

Ребята в группе стали относиться ко мне как к товарищу и как девушку уже не воспринимали. По крайней мере как девушку, с которой можно завести отношения. Но оно и к лучшему. Начинать роман с человеком, с которым тебе предстоит проучиться десять лет, – это как-то несерьезно. А в параллельных группах мужчины на меня косились, но почему-то не подходили. Так что моя личная жизнь оставляла желать лучшего, о чем мне не переставала говорить бабушка. Но света в конце тоннеля видно не было, и вряд ли он в ближайшее время там появится.