Помимо этого, пришлось заниматься изучением дыхательных аппаратов замкнутого и открытого цикла, пройти курсы поведения в плену и выживания, приобрести навыки тактики поведения во время допросов, организации других пленников с целью противодействия врагу, а кроме того, научиться способам побега и выживания в дикой природе.

Мы получили навыки следопытов, горных проводников, изучили скалолазание и выживание в горной местности в зимний период. Параллельно с этим мы совершали прыжки с парашютом из космического пространства.

Потом наступило самое ужасное. А именно – последняя неделя второго этапа.

Началась она ночью со взрывов боевых зарядов прямо в казарме.

Нас подняли и потащили на построение, после чего к нам, как обычно, вышел Гордеев.

– Не буду желать вам доброй ночи, ибо она совсем не такая. Вы студенты, которые учатся в самом лучшем учебном учреждении на множество световых лет. А лучшее оно потому, что выпускает высококвалифицированных специалистов. Лучших специалистов. И за неделю вам придется доказать, что вы достойны Академии, в которой обучаетесь.

Плохое начало.

– Этим этапом в практике я буду руководить лично. А сейчас взяли специальные поддоны с водой в руки и побежали вперед!

Так начались семь дней неимоверных испытаний сверх всякого предела. Практически без еды, минимум питья. Никаких поблажек. Жесточайший моральный прессинг со стороны инструкторов:

«Убирайтесь вон! Вы ни на что не годитесь! Вы ошиблись в своем выборе!»

«Многие из вас не смогут пройти это испытание. Откуда мы это знаем? Это исторически доказанный факт».

«Если решите не продолжать практику, то вам стоит лишь сказать, и вы будете отстранены».

Нам приходилось отжиматься, ползать, перетаскивать десантные лодки и телеграфные столбы в жуткой грязи. При получении травм нам оказывали только минимальную медицинскую помощь.

В течение всего времени, что длилась практика, на нас оказывали мощнейшее психологическое давление, подвергали постоянным физическим упражнениям с короткими перерывами… Нам приходилось преодолевать до двухсот миль, проводить в физических упражнениях по двадцать часов в сутки. На сон отводилось всего лишь четыре часа в день.

Последняя неделя второго этапа была призвана доказать, что организм человека способен вынести в десятки раз больше, чем можно представить в самом страшном кошмаре.

Все закончилось сложнейшей тренировкой по высадке на берег в ночное время при сложных погодных условиях и под плотным огнем противника.

И именно тогда начались первые отчисления.

Ребята больше не приходили со мной поговорить. Теперь они направлялись прямо к Гордееву. И если моя группа лишилась только шестнадцати человек, то в остальных отчисления были гораздо больше.

Студенты не покидали планету сразу после своего решения, они ждали Ремарка, который и должен был определить дальнейшую судьбу выбывших со своего потока.

Это время смазалось у меня в сплошное мутное пятно. И в итоге я так и не смогла понять, где взяла силу воли, чтобы пройти все это. Откуда у меня появились силы? Страха практически не было, лишь опасения и переживания, что друзья, к которым я уже привязалась, могут выбыть.

И тем не менее все обошлось.

По окончании данного ужаса нам дали неделю отдыха, во время которой проводились только тесты и в конце которой снова прилетел куратор.

Когда адмирал нашел меня, мы с Джимом и Кирой лежали на песке. При приближении старшего по званию мы привычно вскочили, чтобы поприветствовать его.

– Мельник, вы идете со мной. Нам предстоит беседа с отчисленными.

Сегодня я впервые увидела командира не в официальной форме, а в камуфляже. Выглядел он в нем очень эффектно. Ну просто очень!

– Как скажете, сэр.

Беседа проводилась в специально отведенном для этого помещении и заключалась в том, чтобы решить, переводить студента или нет. И если переводить, то куда. При передаче студента другому учебному учреждению Академия давала рекомендации, что человек соответствует требованиям нового места обучения.

Все это время, пока Ремарк беседовал, я постоянно за ним наблюдала, смотрела на него. В камуфляже его тело казалось еще более мощным и сильным. И, как ни странно, он не утратил ауры властности и незаурядности, которая всегда окружала его, пребывала с ним.

Нет, все-таки практика сильно действует на мою психику, иначе почему я им любуюсь?

Но додумать мысль до конца мне не дали. Куратор коснулся моего плеча.

Вскинув взгляд, я увидела, как внимательно смотрит на меня адмирал.