Вот так и начался наш персональный ад, который, наверное, я не забуду всю жизнь.

В первые три месяца практики мы шесть с половиной дней в неделю при любой погоде, днем и ночью занимались главным образом физической, строевой и стрелковой подготовкой, в ходе которой нас вновь проверяли на физическую пригодность, силу, ловкость и выносливость. Под руководством опытных инструкторов мы выполняли различные физические упражнения, обучались способам выживания на море и пересеченной местности.

Вся программа заключалась в проверке силы, выносливости и смелости кандидатов. В ней присутствовали такие элементы, как отжимание от пола, скольжение по канату на установленное расстояние, выполнение более тридцати пяти гимнастических скоростных упражнений, спуск по канату с платформы и последующим падением в воду с семиметровой высоты, плавание в снаряжении и обмундировании, преодоление балки, расположенной на высоте двадцати метров, спуск по канату со скалы.

Кроме того, мы преодолели дистанцию в три километра менее чем за двенадцать минут. На протяжении четырех дней совершали такое же количество марш-бросков длиной десять километров по пересеченной местности с грузом пятнадцать килограммов – для женщин и двадцать килограммов – для мужчин. При этом норматив для каждого марш-броска составлял всего полтора часа.

Было очень сложно – ведь физическая нагрузка не чередовалась с лекциями, и мне едва удавалось выдерживать темп. Теперь как никогда я понимаю, почему землянам приписывалась выносливость. Мы лучше других рас приспосабливаемся не только физически, но и адаптируемся психологически, что на этой практике, как я поняла, было важнее.

Ремарк прилетел первый раз примерно через месяц.

У нас только закончилась четырехчасовая пробежка, и адмирал Гордеев дал время на отдых и еду. Кто-то из ребят еле-еле поковылял в сторону казарм, а я подошла к ближайшему дереву и упала. Полежав некоторое время, раскинув руки и ноги, я прикрыла глаза. И через несколько мгновений почувствовала, что рядом со мной кто-то стоит. Открыв слипающиеся очи, я имела счастье лицезреть своего куратора. Ему я обрадовалась, как родному.

Но недолго длилось мое счастье, потому что, посмотрев на меня, он сказал:

– Я же предлагал вам отказаться, Мельник. Ну почему вы не воспользовались моим предложением?

Не знаю почему, но эти слова прозвучали для меня оскорбительно. Я два года делала все от меня зависящее, чтобы не подвести группу, не дать ему повода быть мной недовольным. А он готов так легко избавиться от меня.

К горлу подкатил ком, и в глазах защипало, после чего я их сразу же закрыла. Встав – откуда только силы появились, – я поприветствовала Ремарка и, получив разрешение удалиться, направилась прочь. Что-то я расчувствовалась. Неужели гормональный сбой из-за физических нагрузок?

В этот вечер, разговаривая со мной об успехах группы, он очень внимательно за мной наблюдал и под конец спросил:

– Мельник, с вами все в порядке?

Посмотрев на своего командира, я ответила:

– Да, сэр.

И, уже уходя, подумала: что может со мной быть не так?

Наран Ремарк

Я устало потер переносицу. День был трудным, а завтрашний предстоит еще труднее. Внезапно дверь кабинета открылась, и вошел Рассел.

– Привет, побратим. Что невесел, сидишь, головушку повесив?

– Да, все эти проблемы с недавно открытой планетой. Уже вторую неделю пытаемся разобраться с различными несостыковками и только теперь, кажется, более-менее навели порядок.

– А… Так именно поэтому Тиберий понесся с таким счастливым видом к генерал-адмиралу?

Я хмыкнул.

– Скорее всего.

– А я только что прилетел от своих. Пока проверишь шесть групп… Еле на ногах держусь. А как там твои?

– Был у них полтора месяца назад, – устало вздохнул я.

– И?

– Ну, Гордеев говорит, что среди моих уже четко видно, кто отсеется после окончания первого испытательного срока.

– Значит, все идет как обычно. Что тебя смущает?

– Меня беспокоит Мельник.

Побратим игриво подвигал бровями. Меня передернуло.

– Господи, не делай так – ты меня пугаешь. И не начинай свои шуточки по поводу меня и старшей группы.

Театрально вздохнув и возведя очи горе, Рассел спросил:

– Так что тебя беспокоит?

– Она как-то странно себя ведет. Как-то… я не могу понять, как именно. Меня это настораживает.

– Настораживает? Боишься, что ее отчислят?

– Нет. Перед самым отлетом я предлагал ей перевестись на гражданское отделение.

– Что ты сделал? Зачем?

Я молчал, не зная, что сказать.

– В общем, я не знаю, что там у тебя происходит с твоей Мельник. И не смотри на меня так, не смотри. Я бы тебе посоветовал расслабиться с женщиной. Даже со стороны заметно – у тебя уже давно нет сексуального контакта.

Я поморщился. Воспоминание о прошлой попытке решить данную проблему было все еще свежо.

– Ты прав, но я не знаю, когда появится свободное окно. Хорошо хоть группы на практике, а то бы пришлось переносить лекции.