Ну вот, вроде бы все сделал, что мне было нужно. Можно возвращаться, тем более что дело идет к вечеру. Я направился к лагерю, но по пути снова забрался на дерево и еще раз осмотрел станцию. Ведь и с этого места тоже нужно определиться с полицаями, здания почты отсюда не было видно, но около него росла здоровенная липа. Поэтому я без особого труда приметил место полицайского «гнезда». Вот теперь можно и уходить. Я вернулся к шалашам и улегся отдыхать, но сон не шел никакими судьбами. В голове постоянно крутилась одна мысль — надо где-то захватить оружие. Хотя бы пару стволов. И еще была одна проблема. Дело в том, что топографическая карта, которую я изъял у «своего» полковника была уже «недействительна». Конечно, у меня имелась еще и штурманская карта, но ее масштаб был слишком мелким, я мог только примерно определить, где нахожусь. И я принялся размышлять — у Осипа карты, наверняка, нет, он же местный, и она ему ни к чему, а других «приятелей» подобного рода у меня не было. Значит, кого-то надо вежливо «обобрать»!

Утром я бодренько соскочил со своего лежбища, попил кипяточку с сухарями и подался на охоту. Я нашел дорогу на карте летчика и теперь топал к ней. Но прошел совсем недолго, часа два, и наткнулся на проселочную дорогу, на карте ее не было указано. Я внимательно ее осмотрел — да, по ней ездили, хотя и не часто, но колея была заметна по примятой траве. Можно и отдохнуть с пользой. Вдруг кто-то появится, я стал ждать, но так ничего и не случилось. А четкого плана у меня не было. Я надеялся на «авось». Но этот «авось» может и не объявиться, поэтому надо думать. И тут мне на ум пришли два связиста, которые прихватили меня во время купания. Вот оно! Я снова достал штурманскую карту и внимательно изучил ее. Невдалеке имелся крупный населенный пункт, а мимо него проходит шоссейная дорога. Мне нужно туда! И моя проселочная дорога вела примерно в ту же сторону, туда я и направился. Некоторое время спустя я услышал скрип тележных колес. Кто-то, определенно, двигался мне навстречу, я свернул в кусты и затаился. Наконец, из-за небольшого поворота показалась лошадь с телегой. Я взял автомат наизготовку и стал ждать. На телеге сидели два пацана и тихо переговаривались. Когда они поравнялись со мной, я негромко свистнул. Они остановились, и стали внимательно всматриваться в придорожные кусты. Я спокойно вышел к ним:

— Здорово, пацаны!

— Здорово, дядька!

— А вы откуда и куда?

— В Сахарово ездили, там у нас сестра живет старшая, так мы ей мешок бульбы возили.

Мальчишки держались напряженно. Заметно было, что им не по себе, меня они явно опасались. И чтобы их разговорить, для нужно успокоить:

— Да не бойтесь вы, ребята, свой я, свой!

Я располагающе улыбнулся и присел к ним на телегу. Пацаны переглянулись между собой и, видимо, успокоились.

— Поговорить нужно. Сколько отсюда до этого Сахаровы?

— Точно не скажем, верст пять — шесть.

— Большая деревня?

— Это село, там церковь есть.

— Хорошо, а немцев там много?

— Мы не знаем, мы же их не считали.

— А штаб какой-нибудь есть у них? Ну, где начальство сидит.

— Штаб есть, там машины всякие стоят ихние. Какие приезжают, какие отъезжают.

— Ну, спасибо, пацаны! Выручили, счастливо вам добраться.

Я пожал им руки и спрыгнул с телеги. И они поехали своей дорогой, я пошел своей. Хотя, дорога-то у нас была одна, только двигались мы в разные стороны. Я уже свернул за поворот, когда услышал, что сзади кто-то бежит, я насторожил автомат, но это оказался один из пацанов. Он добежал до меня и протянул полбуханки хлеба и небольшой кусочек сала:

— Возьми, дядька солдат! Голодный, небось?

Я начал было отнекиваться, но пацан не отставал:

— Бери! У нас дома еще есть, деревня наша маленькая, и немцев еще не было. Далеко до нас.

— Ну, спасибо. А зовут тебя как?

— Васькой зовут.

Он рассмеялся, махнул рукой и убежал. Надо же, везет мне на Васек и, главное, на хороших Васек!

Я снова зашагал по дороге, Идти было удивительно легко и приятно, трава мягко пружинила под ногами. Я шел и думал. Если есть штаб и гарнизон, то должна быть и связь, а связь — это провода, а провода — это связисты, а связисты — это оружие и карта. Вот, все и сложилось! Теперь осталось сделать совсем немного, воплотить, как говорится, в жизнь. Я пошел быстрее, внимательно вслушиваясь и вглядываясь по сторонам. Вдруг я заметил на обочине крупные красные капли. Внимательно присмотрелся, конечно, это же земляника! Ради этого стоило сделать привал. Свернув с дороги, я набросился на ягоды. Они были очень душистые и невероятно вкусные. Я ел землянику и гнал от себя мысли о войне. Но все это было напрасно. Никуда от войны не уйдешь, она уже вошла в мою жизнь, и вошла прочно.

Я с сожалением вздохнул и пошел дальше. Прошло уже порядочно времени, я свернул с дороги и стал пробираться лесом. Через некоторое время увидел впереди просвет, значит, скоро буду у объекта. Часть задачи я выполнил, этот уже хорошо. И при этом у меня был четкий план, можно работать спокойно, не ломая голову. А работы много, нужно кругом обойти поселение, чтобы определить место, где проходит телефонный кабель. Потом оставалось только обрезать его и ждать аварийную команду. А с ними-то я «договорюсь»! И я начал обход. Двигался медленно, волоча за собой нетолстую палку. Я ее специально приготовил, оставив на конце, который будет соприкасаться с землей, несколько сучков. Таким образом, у меня получилось что-то типа багра, который должен был зацепить кабель, если я пропущу его взглядом. Все это было хорошо, но занимало много времени. К тому же, багор мой цеплялся, за что только мог, и за коряги, и за корни, и за кусты. Это раздражало меня, но другого выхода я не видел. Шло время, но я так ничего и не нашел, хотя, пропахал уже, примерно, около километра, а результат нулевой. Вообще-то не нулевой, по этому месту я больше не пойду, и это немножко успокаивает.

Уже темнело, нужно было ночевать. Я сделал на дереве затеску и отошел подальше в лес. Настроение было хуже некуда, но я заставил себя вскипятить воду и поужинал немного, с тем и уснул.

Сон приснился мне какой-то мерзопакостный, и просыпался я тяжело. Не хотелось, ровным счетом, ничего. Но я заставил себя двигаться и, чтобы разогнать кровь, немного поработал руками и ногами, и настроение у меня улучшилось. Перекусив, я отправился на поиски этого злосчастного кабеля. Вот тут-то мне и повезло, почти сразу. Я протралил метров тридцать, когда мой багор опять за что-то зацепился, оглянувшись, я дернул его, а за ним потянулся и кабель! Я улыбнулся — хорошо денек с утра задался. Взял кабель в руку и пошел прочь. Судя по солнцу, двигался я параллельно дороге, по которой сюда притопал. Через некоторое время я остановился, далеко от этого села отходить нельзя. Ведь кабель соединяет две точки и, в случае повреждения, из обоих будут высланы связисты. И мне очень важно, чтобы до меня быстрее добрались именно из «моего» села. И резать кабель нужно ближе к вечеру, чтобы по-светлому попытаться уйти подальше. Но, в, то, же время, нужна и темнота, что бы затруднить немцам поиски. Вот, так-то! Тут целая наука, это тебе не хухры-мухры! Значит, будем ждать, но это занятие бывает хуже, чем работать. Отойдя на некоторое расстояние, я приготовил место для отдыха. Определил направление ветра. Ведь нужно разжигать костер, а вдруг у немцев нюх какой-нибудь особенный, учуют запах дыма и заподозрят чего-нибудь. Усилят бдительность, ну, и всякое такое, а мне это совершенно не нужно. Убрать связистов надо быстро и без всяких потерь с моей стороны. Мне повезло, ветерок дул со стороны вероятного прихода немцев. И хотя в лесу очень трудно определить направление ветра, я сделал это, подпалив пучок сухой травы, вот теперь можно и поваляться!

А потом я решил прогуляться по грибы, поймаю, может быть, какого-нибудь. До этого специально я на них внимания не обращал. Но на глаза они мне попадались. Часа через два я собрал вполне приличный урожай разнокалиберных грибов. И сыроежки, и подосиновики, и подберезовики, и даже один белый. Теперь и обед у меня будет, супчик грибной!

Так и прошло до самого вечера, все было тихо и спокойно. Только иногда с неба доносился гул самолетов. И, явно, не наших. Это было грустно. Грустно и непонятно! А где же сталинские «соколы», где же «броня крепка», где же война малой кровью на чужой территории? Я понимал, что я, командир, не должен думать так, но ведь это правда, и, правда горькая и неприятная. Что же, мой фронт сейчас здесь, и воевать мне надо здесь, и никто за меня этого делать не будет, да и не обязан. А вот я обязан, и пред людьми, и перед самим собой!