Шрифт:
У её величества для своего сына имелись ещё более неоспоримые доказательства для обвинения Мааниты в подлости и двурушничестве. К тому же мог выступить свидетелем и герцог Страмский, рассказывая, как и чем его склоняли к предательству. В крайнем случае мог и тройной агент маркиз Икар Шаваду раскрыться, делая соответствующие заявления. Но оказалось, что и этого хватает. С сознания Грома Восьмого словно пелена стала спадать, когда он более скрупулёзно и логично стал анализировать события последних дней, постоянные уговоры по поводу реорганизаций в Совете, попытки лишить Розу права наследования трона, желание упечь королеву-мать на пенсию и так далее и тому подобное.
Не мог он только понять, почему именно в руки первого Советника давались такие неограниченные полномочия:
– Почему же она так ратовала и боролась за полномочия Менгарца?
– С чего ты взял? – удивилась Линкола. – Сам ведь утвердил закон, что место первого Советника не должно пустовать. А чтобы ты меня не обвинял в излишнем пристрастии, пусть голосовавшие против моих предложений сами расскажут, что тут дальше планировалось. Ну?! Герцог, барон, вам слово.
Оба с хмыканьем переглянулись, понимая, что про всё и так уже известно, и только добровольным сотрудничеством они смогут вернуть себе некоторое доверие, и стали выдавать тайную ещё пару часов назад для его величества информацию:
– Да ничего такого, что могло бы подорвать могущество Чагара…
– Мы-то ведь уже поверили окончательно, что его Святость погиб…
– Поэтому следовало после предложения передать бразды управления тайными службами в руки первого Советника, проголосовать за это…
– Тем более что суженая вашего величества утверждала, что с вами всё согласовано и вы не будете против…
Монарх стал краснеть, Паарти продолжил:
– Как только мы за это проголосовали бы, сбежавший граф, хм, должен был выдвинуть на пост первого советника госпожу Мааниту…
А барон Глер добавил с некоторой издёвкой в голосе:
– Конечно же, нам и в голову не пришло бы высказываться против будущей королевы, в которой наш прославленный монарх души не чает и во всём, безусловно, доверяет. Если он ведёт себя как юнец, никогда бабу не видевший, то, что уж нам, старым баранам, остаётся делать?
Пожалуй, только барон Глер мог себе позволить за данным столом такую подковырку, потому что был наиболее ветхим по возрасту и являлся старшим боевым товарищем ещё прежнего короля. То есть в этом своём последнем вопросе он как бы потакал любовным симпатиям Грома Восьмого и помимо этого уже в который раз заявлял Линколе прямо в лицо, что ей пора себя поберечь, больше отдыхать и меньше морочить голову государственными заботами. Правда, та в ответ на это лишь сердилась, обзывала Глера старым маразматиком и советовала спрятаться в дальнем поместье. И ни для кого звучавшая не раз пикировка не была тайной.
Вот этим бессовестно и воспользовались представители оппозиции. Потому и сам барон оказался в стане врага обласканный и привечаемый, не столько соблазнившись куском земли, как в самом деле не сообразивший, с кем связывается. Вот он сейчас и ерничал не над королём, а в первую очередь над своей старческой тупостью.
Хорошо, что его величество не начал обижаться, а решительно встал и объявил:
– Раз последние два вопроса с повестки дня сняты, считаю наше заседание оконченным. Ну и всем приказываю: проявить изворотливость и сообразительность в поимке беглецов. Потому что я очень, даже очень-очень хочу увидеть обоих графов и барона у себя на собеседовании. Со своей суженой желаю поговорить ещё раньше. Действуйте!
Когда почти все вышли, он вдруг добавил:
– А его Святость попрошу остаться! Есть ещё к нему несколько вопросов…
Принцесса Роза попыталась тоже вернуться в зал, но её придержала бабушка за локоток да и сама спросила:
– Как же обед? Мы и так на два часа его просрочили.
– Обедайте без нас!
– Но Виктор после дальней дороги!..
– Тогда пусть камердинер нам что-то принесёт и накроет прямо в моём кабинете, – решил Гром Восьмой. – Мы отправляемся туда, – и, уже видя, что все ушли и, кроме «семейных», нет никого, добавил с некоторым раздражением застывшей в сомнениях Линколе: – Ма! Нам и в самом деле надо поговорить! Как мужчине с мужчиной!
И два соратника, друга, приятеля и даже коллеги по рангу наконец-то остались одни. Правда, монарх Чагара пока не догадывался, что означает собой должность главы правительства Шулпы и главы Союза Разума континента Шлём.
Глава тридцать вторая
Кто есть кто?
В сущности, его величество ещё очень многого не знал и очень о многом не догадывался. А вот Виктор Палцени не хотел торопиться с подобными откровенными разговорами один на один. По его понятиям сейчас следовало немедленно и повсеместно броситься по следам розданных наложниц, собирать их в королевский дворец и начинать немедленную отправку в Шулпу для исцеления. Но раз предстоит некий разговор, то следует использовать эту возможность для раскрутки приоритетных изысканий. Без полного согласия короля в данном вопросе не стоит начинать поисковые мероприятия.
Но вначале следовало узнать, почему Гром решил вести беседу без присутствия хотя бы матери, которой должен всецело доверять в любом вопросе. Пусть он и собирался отправить её на пенсию, но ведь не из-за недоверия, а заботясь о её спокойной старости. Поэтому Виктор, как только уселись за столом, сразу спросил в лоб:
– Ну и о чём хочешь посекретничать?
Король начал явно не с самого главного:
– Чего так молодо выглядишь?
– Медицинский агрегат оказался в полном порядке. Проснулся я вскоре в подвале вот такой здоровый и помолодевший. Ты тоже таким станешь, как только наведаешься в Шулпу с визитом. Линколу тоже омолодим, превратив её в прежнюю писаную красавицу.