– Ну и зачем я трачу время, отрабатывая движение, которое мне никогда не пригодится?

Кром снова прижал меня к себе и ласково потрепал по волосам:

– А вот расстраиваться не надо: я успеваю увернуться только потому, что знаю о шамморе и готов к атаке! У тех, кто о нем не знает, не будет ни одного шанса. Если, конечно, ты все сделаешь так, как надо…

– Правда? – вжавшись щекой в его грудь и млея от запаха его кожи, спросила я.

– Правда… Кстати, можешь собой гордиться: не так много людей способны вкладывать душу в каждое движение и не сдаваться даже тогда, когда еле стоят на ногах.

Усталость, еще мгновение назад пригибавшая меня к земле, куда-то пропала, и я, обхватив мужа за шею, подставила губы под поцелуй:

– Значит, я заслужила поощрение!!!

«Поощрил». Так, что у меня перехватило дух и ослабли колени. Потом нехотя оторвался от моих губ, убрал руки из-под моей рубашки и виновато улыбнулся:

– Скоро Большой Совет. Нам надо выкупаться и привести себя в порядок…

…Стоило мне выйти в коридор и увидеть перед собой четверку воинов, охраняющих наше рейро, как настроение, поднятое поцелуем, начало стремительно ухудшаться.

«Осталось два дня… – мрачно подумала я. – Всего два дня здесь, в Шаргайле. И жалкие полторы десятины в дороге…»

Подумала и… чуть не умерла от стыда – если бы не воля Богов, пославших ко мне Крома, нить моей жизни должна была оборваться еще в Атерне!

Я тут же вспомнила огненно-рыжую мордочку спящего акрида, его забавно шевелящиеся усы и подняла взгляд к потолку:

«Я благодарна Вам за все, что Вы для меня сделали… И даю слово, что с радостью приму все, что Вами уготовано…»

Боги смотрели на меня, не отводя взгляда – буквально через мгновение Посох Тьмы, зажатый в руке Крома, ни с того ни с сего с грохотом опустился на ступеньку, а парой десятков ударов сердца спустя из-за поворота лестницы появился тэнгэ увея с ловчим соколом на руке.

– Делай то, что должно, любимый… – скользнув поближе к мужу, прошептала я. – И знай, что я – за твоим плечом… [161]

Первый день второй десятины третьего травника

…Замерев на пороге зала Совета, Неддар Латирдан почтительно склонил голову перед статуей Бога-Воина, встречающей входящих в святая святых сарти увея, неторопливо прошел к возвышению, царственно опустился на застеленное шкурой кресло и возложил длани на подлокотники. Да, именно возложил – это простое, в общем-то, движение в его исполнении выглядело настолько величественно, что мне захотелось сложиться в поясном поклоне.

Удержался. Не без труда. И только потому, что чувствовал ненавидящий взгляд аннара Максудов.

– Мудрости и долголетия тебе, увей… Силы вашим десницам и остроты вашим взорам, аннар’о… Быстрого Посмертия вам, Идущие… – поздоровался король.

«Идущие…» – эхом повторил я и не без труда сглотнул подступивший к горлу комок: напоминание о том, что Мэй вот-вот разделит со мной Темное Посмертие, больно резануло по сердцу.

Пока я боролся со своими чувствами, старейшины успели ответить на приветствие и начали рассаживаться на свои места.

Сел и я. И сразу же сдвинулся на левый край сиденья, чтобы прикрыть Мэй, вынужденную стоять за моим плечом, от недовольных взглядов мужчин.

Прикрыл. Но для чего – непонятно: не успела она дотронуться до моей спины, чтобы дать мне почувствовать свою благодарность, как до нас донесся недовольный голос Диртаса:

– Я, Диртас Расколотая Скала, аннар рода Максудов, требую Сло…

– Нет… – не дождавшись конца его речи, рыкнул король.

– Зал Совета – не место для женщины! – вскочив на ноги и уперевшись руками в столешницу, гневно воскликнул старейшина. – Это не по а’дару!

– Скала прав, адвар! – поддержал его аннар рода Оноирэ. – Его слово – мое слово!

Я мысленно усмехнулся: «Ну вот, начинается…»

– Не по а’дару, говорите?! – от Латирдана, уставившегося в глаза Расколотой Скалы, вдруг повеяло приближающейся грозой. – А почему ты, Диртас, вспомнил о нем только сейчас, а не в тот миг, когда один из твоих сыновей вызвал на поединок воина, не оправившегося от ранения?

Максуд набычился, с хрустом сжал кулаки и с ненавистью покосился на меня: