Шрифт:
Когда Иисус, Филипп и Андрей направились к озеру, к ним присоединился тот крепкий юноша с красиво ниспадающими волосами, что говорил с Иисусом в синагоге. Он назвался Иоанном. По дороге он сказал:
— В нашей семье все рыбаки. Андрей нас хорошо знает. Но меня послали учиться.
— Наверное, учиться — это все, на что ты способен, — усмехнулся Андрей. — С сетями ты никогда особенно хорошо не управлялся.
— И чему же ты научился? — спросил Иисус.
— О, я узнал, что два и два в сумме дают четыре. Иногда. Что люди живут, главным образом, для того, чтобы их сбивали с ног. Что преуспеяние — отличная штука. Что рождение — начало смерти. Но кажется, слово «любовь» мне ни в одной из книг не попадалось.
Иисус улыбнулся.
Андрей указал рукой и произнес:
— Вон тот — Симон. Сегодня ты переночуешь у него.
На берегу Иисус увидел высокого крепкого человека, который с хмурым видом чинил разорванную сеть. Рядом стоял другой рыбак — молодой, чуть постарше Иоанна, с загорелым, обветренным лицом. Он был очень похож на Иоанна, но в его глазах, в чертах носа и рта таилось что-то такое, что делало лицо несколько грубоватым.
— Это Иаков и Симон, — сказал Андрей. — Иаков — брат Иоанна. Симон, Иаков, вот этот человек. Это о нем говорил Иоанн. Тот, другой Иоанн.
Симон взглянул на Иисуса не очень приветливо:
— Нынче много разных толков про большие перемены. А вот мне нужны только большие уловы.
— Как идет ловля? — спросил Иисус.
— Плохо, плохо и еще раз плохо! Рыба совсем не идет в сети. А тут еще мытарь ходит кругами. Говорю ему — сам лови свои подати. Бери мою сеть, садись в мою лодку и выходи на озеро. Рыба — вот мой заработок. Когда везет. А сейчас мне не везет, говорю ему. Если хочешь, чтобы я платил подати, скажи рыбе, чтобы она шла в сети.
— Все разговоры только о податях, — заговорил Иаков. — Он прав, однако. Что, Иоанн, увидел наконец свет? Бросил свое учение и вернулся на озеро?
— Я пойду с вами на ловлю, — сказал Иоанн.
— Только если хочешь проветриться, — молвил Симон. — Рыба не идет. Вчера был плохой день, и позавчера был плохой день. Завтра будет то же самое.
— Можно я тоже пойду с вами? — спросил Иисус.
— Вот и расскажешь про все рыбам, — проворчал Симон. — Про грядущие великие перемены и все такое прочее. Может, они соберутся вокруг и послушают.
Лодка Симона была достаточно велика, чтобы вместить не только ее хозяина, но также Иисуса, Андрея и Филиппа. Иаков с Иоанном устроились в лодке Иакова, которая была почти вдвое меньше. Когда они отплыли от берега, погода стояла тихая, а солнце уже клонилось к закату. Филипп запел:
Моя любовь за морями, И путь до нее далек, Сотни лиг между нами, Но верю, настанет срок — Меня к ней домчит ветерок.Иаков с Иоанном без труда заглушили эту песенку своей, более практичной:
Рыбка белая, рыбка красная, Чем живот набить — непонятно нам. Рыбка милая, ты нам нужная, Ведь пришло уже время ужина.— У них хорошие громкие голоса, — заметил Иисус.
— Они могут перекричать любую бурю, — согласился Симон. — Жаль только, что ради учебы Иоанн оставил наше ремесло. Хотя нет, пожалуй, не жаль. Это дело ничего ему не даст.
— Я думаю, вы будете ловцами человеков, — тихо сказал Иисус.
— Что? — переспросил Симон. — Я не совсем…
— Иаков и Иоанн, — произнес Иисус. — Сыны Громовы. Придет время, и нам понадобятся их громкие голоса.
«Сыны Громовы» в это время гремели:
Рыбка красная, рыбка белая, Покажи нам, какая ты смелая. Спинка черная и жемчужная, Не пожалуешь ли к нам на ужин ты?Они отплыли на пятьдесят локтей от берега. Иисус молвил:
— Все. Теперь забрасывайте ваши сети!
— Что? — удивился Симон. — А какой в этом прок?
— Забрасывайте! — настаивал Иисус. — Смотрите, как кишит рыба!
— Господи! — воскликнул Симон. — Быть этого не может!
Теперь уже никто не пел. Иисус присоединился к рыбакам и тоже тянул сеть. Их сети оказались до отказа наполнены бьющейся, сверкающей рыбой — серебристой, черной, серой, красной, золотистой.
— Лодка перегрузится! — кричал вечно недовольный Симон. — Рыбы слишком много!