происхождения. По мнению моих коллег среди моих предков были

не только обычные животные, но и какие-то неизвестные науке

мартыны косорукие.

Наш старпом - тучный бородатый мужчина лет пятидесяти пяти

походил на слегка опустившегося Хэма (Хэмингуэя). Имя как и

судьбу он имел трудное: Владлен Георгиевич Дураченко. По

причине сложности последнего, отзывался он на Георгиныча. Был

он человек эрудированный и как многие моряки начитанный, а

потому выражался порой весьма литературно.

Вдоволь налюбовавшись из штурманской рубки на мои

кувыркания в рыбном ящике, он торжественно произнес по

громкой связи: "Картина маслом, неизданные главы из романа

"Война и Мир" - Пьер Безухов, Дуэль с треской."

По настоящему на меня не злились. Многим из экипажа я

годился в сыновья и видимо будил здоровые родительские

инстинкты, слава богу, что не другие, впрочем тогда это еще не

вошло в моду. Виноват был матрос по причине чрезмерных

возлияний тупо опоздавший на отход в рейс.Меня же в срочном

порядке выслали на замену опоздавшему из вахтенного резерва

отдела кадров.

5

С бортом 2113 "Жуковск" свела меня как видно судьба. Но это я

понял позже. А тогда 18-летний курсант 4-го судоводительского

курса Мурманской мореходки имени Месяцева был я направлен на

плавательную практику для начала бесклассным матросом. Это

через год после сдачи госэкзаменов и получения диплома

штурмана - судоводителя ждала меня практика штурмана -

стажера, а пока хрен мамин, салага,солдат,зелень подкильная или

если попроще - юнга.

Малый морозильный траулер - бортовик 2113 имел дурную

славу. Редко год - два обходился он без ЧП. Бывало в шторм кого за

борт волной направит - "и пишите письма..." Бывало кому

гаком(такелажно-грузовой крюк) в висок ни за что. А потом

следствия, проверки... Моряки называли Жуковск - "Заходя не

бойся , уходя не плачь." Борт 2113 захочешь не забудешь, тут тебе

и "очко" и "чертова дюжина". Да и то сказать, на промысле ему

везло - всегда был с рыбой.

Все-же бортовичок (бортовое траление) ,таки решил напомнить

мне салаге о своей дурной, но все же славе. Как-то в ночную вахту

поднимали мы "авоську"(куток, конечная часть трала) на борт. Я

должен был переносить с кормы к баку (с задней части судна в

переднюю) , "бешеный конец" - траловый трос.

При подъеме трал затягивался тросами в верхней части,

превращаясь в подобие авоськи с рыбой. "Бешеным" конец

назывался потому, что при волнении он мог "сыграть" (сорваться)

и его полупудовый гак (крюк), да и сам трос дуэтом пропели бы

старинный романс: "Милый, ты не вспомнишь нашей встречи..."

Конец этот переносили быстрым аллюром, да и весь подъем

проходил в том же темпе. Смутно помню упругий, нежный контакт

своего молодого девственного тела с чем - то массивным и

влажным. Помню гордый,одинокий полет в ночи. Помню

постаревшими ягодицами смачный шлепок о жесткую как асфальт

и жгучую как кипяток, баренцеву воду.

6

После ребята рассказали - как я, вскользь задетый сорвавшимся

"бешеным", мощно шмякнулся о каучуковый пантон, и

подпружиненный, по красивой параболе направился за борт.

Сыграли тревогу - "человек за бортом", но пока трал не поднят

судно маломаневренно, и мало-что можно сделать. Быстро

подняли трал,а там сюрпрайз.

Вахта впала в шоковое состояние в полном составе. Моя персона

вывалилась из трала вперемешку с центнером живой рыбы, эдаким

"тресковым бароном" - медленно и вальяжно. Все было при мне -

члены, чресла, а так-же штатный спасжилет и аккуратная

половинка зеленой пластиковой каски на вполне целой башке. Сам

же спасенный, плотно покрытый чешуей, царственно переливался

перламутром, словно новорождённый наследник самого