* * *

Из окна Серёгиной квартиры открывался потрясающей красоты вид. Слева широкой панорамой возвышался изрезанный Кодарский хребет, а справа была видна пустыня. Глядя на неё, Андрей вновь загорелся желанием приехать сюда ещё раз и снять большой фильм об этом уникальном природном объекте. К тому же Сергей стал показывать свои многочисленные фотографии, на которых была запечатлена пустыня во все времена года, и Андрей был сражён окончательно. Фотоработы Баранова отличал высокий профессионализм и умение поймать редкие состояния в природе. Было ясно, что такого результата можно достичь только титаническим трудом, тысячами пройденных километров, терпением и мужеством. Андрей искренне похвалил Сергея и попросил скинуть на диск хотя бы несколько его фотоальбомов.

Все уже давно были в сборе, кроме Валерки Воробьёва. Николай предложил его не дожидаться, но Андрей настоял на своём. Спешить им особо некуда, часы показывали половину седьмого, а у Сергея ещё было что показать.

Когда в дверь ввалился запыхавшийся Валера, друзья разлили по бокалам пиво, Андрей налил себе джин-тоника, произнёс благодарный тост спасателям, все выпили и стали закусывать.

Вскоре подошла Ольга, Серёгина жена. Андрей чмокнул её в щёку, сказал, что она в нужный момент очень ему помогла, и пригласил присоединиться к их трапезе.

Во время застолья выяснилось, что народ собрался совершенно непьющий. Покончив с бутылкой пива, все отказались от дальнейших возлияний. А Андрей продолжал потягивать свой джин и в итоге, уже через полчаса, совершенно опьянел. Пространство поплыло перед глазами, захотелось куда-либо упасть, но он всеми силами держался и говорил всевозможные добрые слова людям, столько сделавшим для него и его друга.

Николай молча сидел в углу и многозначительно поглядывал на охмелевшего Андрея, будто контролировал ситуацию и ждал, когда надо будет схватить его за руку и отвести в гостиницу.

Потом Андрею вдруг захотелось почитать свои стихи. Будучи человеком довольно застенчивым, в трезвом состоянии он редко их кому-либо показывал. Но сейчас, в кругу близких и бесконечно дорогих ему людей, он не стеснялся открыть свою душу, свои мысли, и поэтому достал из кармана дневник и приступил к чтению.

Все его внимательно слушали, особенно Николай. Видя его заинтересованный взгляд, через несколько минут Андрей читал уже только ему. Особенно понравились таёжнику стихотворения о вулкане и о реке Сыни. Они были написаны в тех самых местах, о которых шла речь, ещё во время совместного похода с Виктором, до печального события на склоне.

После чтения Андрей вдруг заметил, что куда-то исчез Валера. Николай на его вопрос ответил, что у парня опять какие-то разборки с невестой, что она закатила вчера скандал приехавшему жениху и теперь поставила условие — если он опять куда-либо уедет или исчезнет — она не выйдет за него замуж.

— Ох уж эти тётки! — в сердцах сказал Андрей и долил себе в бокал остатки джин-тоника.

Дальнейшее он помнил уже смутно. Кажется, он опять читал стихи, только уже с Серёгиного балкона, и слушала его половина посёлка. Потом он снова смотрел какие-то фотографии, листал альбомы и бесконечно хвалил автора за гениальность. Ещё перед глазами стояло смущенное и одновременно смешливое лицо Николая, повторяющего:

— Ладно, Андрюх, ничего, сегодня тебе можно!

Сознание вновь заработало, когда он один шёл по освещённой фонарями улице и никак не мог понять, где же находится гостиница. Почему-то больше всего он боялся показаться в таком виде на глаза администраторше. Но ключи-то он сдал, так что общение с ней неизбежно! Как бы сделать так, чтобы она ничего не заметила, не увидела, что он пьян!

Почему он так переживал по этому поводу — он и сам не мог объяснить, но проскочить незамеченным было для него самой большой проблемой, которую никак не удавалось разрешить.

Под одним из фонарей Андрей посмотрел на свои часы. Они показывали всего десять вечера. Когда же он успел так напиться? Раньше такого никогда не было, разве что в юности, на каком-нибудь школьном «последнем звонке»!

Андрею казалось, что он идёт по совершенно незнакомым дворам. Откуда-то из раскрытого настежь окна доносилась песня. Исполняли её очень нетрезвые люди, но слова удалось разобрать:

— Не на-адо печа-алиться, вся жи-изнь впереди-и, вся жи-изнь впереди-и, надейся и жди-и!

Андрей усмехнулся. Особенно комичным ему показалось то, что надо «надеяться и ждать». На что надеяться, чего ждать?

— Дураки! — сказал Андрей в сторону раскрытого окна. — Вам не на что надеяться и нечего ждать в этой жизни, потому что вся жизнь позади…

Потом вдруг он очутился на широкой тёмной улице, в конце которой виднелось освещённое здание с крышей в виде эвенкийского чума. Здание казалось очень знакомым.

«Вокзал! — обрадовался Андрей. — Конечно, это железнодорожный вокзал, а гостиница как раз напротив него!»