Шрифт:
И он пришел, одержимый волей власти человек будущего.
— В моих орденских замках подрастает молодежь, которая ужаснет мир,— сказал фюрер.— Мне нужна молодежь, жаждущая насилия, власти, никого не боящаяся, страшная... Свободный, прекрасный хищный зверь должен сверкать из ее глаз... Мне не нужен интеллект. Знания погубили бы мою молодежь.
Молодые сверхчеловеки проходили подготовку в «орденсбургах» Фогельзанг, Зонтхофен и Кресинзее. В приютах «Лебенсборна» выкармливали младенцев, начатых от расово безупречных производителей. Принятие нюрнбергских законов, в свою очередь, отразилось на всех сферах государственной деятельности. В проект структуры тайной полиции были заложены такие новинки, как «церковь, секты, эмигранты, масоны, евреи» (Второй отдел) и «гомосексуалисты» (Одиннадцатый).
Идея преображала действительность. Оживали фантомы. Молодые люди в черных мундирах называли себя романтиками и идеалистами. Они готовились взять в свои руки весь мир.
Мы идем, чеканя шаг.
Пыль Европы у нас под ногами.
Ветер битвы свистит в ушах:
Кровь и ненависть, кровь и пламя.
Учил Заратустра: «Я — предвестник грозы и тяжелая капля из тучи; а имя той молнии — сверхчеловек».
И еще говорил он: «Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превозмочь».
Они поверили, они сумели превозмочь. Впереди ждала их невиданная работа.
«Но некогда спросил я и едва не подавился своим вопросом: как? жизни нужна и сволочь людская?» — так говорил Заратустра.
В извечном противоборстве огня и льда источник существования Вселенной.
Выстроить новый мир чистоты, безжалостно испепелив старый,— сверхчеловеческое предназначение государства СС.
Головы, руки, ноги — сколько прошло их под увеличительным стеклом «Черного герцога»! Носы, глаза, подбородки...
Возносясь духом к заснеженным пикам Гималаев, излучением третьего глаза проницая чертоги Вальхалы, он терял ощущение реальности. Где «орден» и где «государство»? Где Генрих Гиммлер и где Генрих Второй?
Из состояния самогипноза, обычно кончавшегося упадком сил и приступами слезливости, его, как всегда, вывел Кестнер.
Пока длился сеанс лечебного массажа, Гейдрих дожидался в приемной.
— Арестован мелкий шантажист Отто Шмидт,— избегая благостно-просветленных глаз шефа, он с места в карьер перешел к делу. Холодно, лично незаинтересованно, буднично.— Здесь собственноручно подписанный им протокол допроса. Дело ведет Иозеф Мейзингер.
— Помню,— Гиммлера клонило ко сну, и он не сразу ухватил суть.— У него волчья хватка.
— Мейзингер дело знает,— подтвердил Гейдрих.— Речь идет о генерал-полковнике Фриче,— на всякий случай напомнил он.— И других весьма влиятельных лицах.
Гиммлер сменил пенсне на очки для чтения. Показания Шмидта уличали Фрича в пристрастии к гомосексуальным забавам. Кроме него назывались имена статс-секретаря Функа, полицай-президента Потсдама, штандартенфюрера фон Веделя, графа фон Гольтца и прочих высокопоставленных персон.
— Это бомба, Гейдрих! — рейхсфюрер отложил протокол.— Прежде чем что-то предпринимать, следует хорошенько подумать.
— Понимаю. Именно поэтому я и решился обратиться к вам за советом.
— Кто этот Шмидт?
— Личность известная. Специализировался на деликатном шантаже, дважды судим. Действует, как правило, в одиночку, терпелив. Может годами вести слежку, пока не наберет достаточно материала. Само собой, набирает жирных котов, с кого можно содрать побольше.
— Его что, подкупили? Или, может быть, силой заставили дать показания?
— Не думаю, рейхсфюрер,— Гейдрих оставил себе путь для отступления.— Задержание связано совсем с другим делом, но поскольку парень значится в картотеке, Мейзингер попутно размотал остальное. Впрочем я специально не интересовался.
— И совершенно напрасно. На очной ставке он может от всего отпереться, и вы,— Гиммлер выделил обращение,— окажетесь в пиковом положении.
— До очной ставки еще далеко.
— Нужна стопроцентная гарантия. Работа, согласитесь, грубая. Случайное знакомство, ночью... С педерастами, конечно, бывает и не такое, но... Как, например, Шмидт узнал, что человек на вокзале в Ванзее генерал? Приметы — темное пальто с бобровым воротником и белый шарф — указывают на штатского. Не так ли?.. Откуда тогда столь подозрительная осведомленность — генерал, и именно Фрич?.. Тут, правда, говорится об удостоверении, но, положа руку на сердце, это шито белыми нитками. Вы и сами прекрасно видите. С какой целью станет генерал-полковник барон фон Фрич показывать служебное удостоверение какому-то сомнительному типу? И где? На темном перроне. Или он специально подошел к фонарю? Не рассказывайте сказки, любезный Гейдрих. С этим Шмидтом нужно еще работать и работать.