Личный состав и вооружение 1018-й ремонтно-технической базы подполковника Шищенко прибыли в Касильду 30 сентября. К вечеру 1 октября подполковник Шищенко доложил командиру дивизии генерал-майору Стаценко о занятии позиционного района в пяти километрах северо-восточнее Калабазар-де-Сагуа провинции Лас-Вильяс.

Несчастье пришло совершенно неожиданно даже для него самого. Триумфальный групповой полет Николаева и Поповича, казалось, вдохнул новые силы в Главного конструктора, который снова стал строить радужные планы по поводу скорого запуска на околоземную орбиту более совершенного, многоместного корабля-спутника. Но на следующий день после возвращения из Байконура «скорая» доставила Сергея Павловича в больницу с острым приступом холецистита. Возможно, он был спровоцирован возникшей в августе неопределенностью с финансированием космических программ. Никто, ни в ЦК партии, ни в правительстве не мог сказать Главному конструктору, когда же он наконец получит заказ на разработку и строительство многоместного «Восхода». Но именно тогда, в больнице, у Королева родилась идея использовать два оставшихся «Востока» для запуска в одном из них на околоземную орбиту женщины-космонавта.

Сергей Павлович восстанавливал свое здоровье в больнице, но утвержденная ранее программа исследования планет Солнечной системы продолжалась. Однако оба запуска автоматической межпланетной станции на Венеру завершились неудачно. И 3 сентября, равно как и 25 августа, первые три ступени ракеты отработали отлично и вывели четвертую ступень со станцией на околоземную орбиту. Но четвертая ступень, как и накануне, не выполнила команду, не отправила станцию по назначению. На несколько суток станция превращалась в искусственного спутника Земли, а затем сгорала в плотных слоях атмосферы. Оставалась еще одна, третья, последняя попытка.

Они были знакомы с сорок четвертого, с поездки в Германию, в составе «ракетной комиссии», созданной правительством, для решения проблемы Фау-2. После нее, Королев и Тюлин уже не расставались с ракетной техникой никогда. А став директором НИИ-88, Георгий Александрович прочно вошел в ближайшее окружение Главного конструктора. Эта ноша была и почетной, и тяжелой, потому что все «космические вопросы» были новыми, не решаемыми до того никем в стране. А первопроходцам всегда бывает особенно тяжело.

Королев поздно вернулся из ЦК партии, так как на совещании у Сербина, в числе других оборонных проблем, решался еще и вопрос о новом председателе Государственной комиссии по испытаниям пилотируемых и беспилотных летательных аппаратов. Прежнему председателю, Смирнову, светила высокая министерская должность, и потому потребовался новый человек. Сергей Павлович предложил надежного соратника — Тюлина. Рекомендация прошла.

Заведующий «оборонкой» высоко ценил эрудицию и организаторские способности Георгия Александровича, его умение находить компромиссы в критических ситуациях. Предстояли скорые космические старты. Приходилось торопиться.

Совещание на Старой площади проходило 3 октября. Почти неделю после него Сербин согласовывал вопрос в «верхах». То у Устинова, то у Афанасьева возникали какие-то «но». Конец обсуждениям положил Хрущев. Предсовмина не посчитал вопрос принципиальным. Раз кандидатуру предложил Королев, согласны с нею Академия наук и командование ВВС, то так тому и быть… Назначение Георгия Александровича Тюлина председателем Государственной комиссии состоялось.

Ближе к полуночи 11 октября Главный конструктор позвонил по телефону «назначенцу»:

— Сразу каюсь, что разбудил, Георгий…

Тюлин без труда узнал по голосу адресата:

— Нет, Сергей, еще не ложился. Год на исходе, и я решил прикинуть, над чем стоит основательно поработать институту с начала шестьдесят третьего.

— Правильно делаешь, Георгий, — одобрил намерение коллеги Королев. — Но все равно извини за столь позднее вторжение.

— Извиняю, Сергей, но какой все-таки у тебя вопрос ко мне?

— Вопросы, напротив, по-моему, должны возникнуть у тебя ко мне, Георгий. И, пожалуй, не только ко мне…

— У меня? — искренне удивился Тюлин.

— Да, у тебя. Ты, Георгий, назначен председателем Государственной комиссии, вместо Смирнова. Так что готовься воевать со мной, своим техническим замом, — Королев необычно громко и раскатисто рассмеялся в трубку.

— Ну что ж, и вправду порадовал, Сергей Павлович, — напротив, негромко отвечал Тюлин.

— Ладно, Георгий, ложись спать. Ближайшие планы обсудим на свежую голову при встрече, — сказал Главный конструктор и опустил трубку на рычаг… Поздравил, называется…

Время торопило всех — проектировщиков, исследователей, инженеров. Известный бег планет не позволял переносить расчетные сроки и предпринимать задуманное в удобные для ученых дни и часы. Природа отводила для стартов лишь строго определенные даты и время суток с допусками, измеряемыми секундами.

Двойная неудача с запуском автоматической межпланетной станции на Венеру не сломила Королева. В начале третьей декады октября он направил на Байконур своего заместителя и через неделю Черток доложил Государственной комиссии о готовности к запуску космической лаборатории «Марс-1». Члены комиссии были ознакомлены с огромным объемом подготовительных работ и вполне согласились с доводами Бориса Евсеевича о полной готовности полигонных служб к космическому пуску.