Я не особо удивлялся ни крепости, ни магам. Помню их из воспоминаний Ран-Джакала. Да и замок не впечатлил. Высокий, массивный, с круглыми башнями и узенькими бойницами. На крышах башен кроме часовых-лучников по катапульте. Ставлю свое копье из подземелья, осадные орудия обстреливают реку и противоположный берег шагов на двести. При необходимости могут пройтись зажигательными снарядами по поселку. Катапульты в битве заменяют полдюжины боевых магов уровня бакалавра.

На надвратной башне конструкция, напомнившая скорпиона, стреляющего сразу пучком дротиков. И наверняка дротики непростые – с колдовской либо алхимической начинкой. Обязан в пограничной крепости быть алхимик от одноименной гильдии, своего рода дань государству от общества свихнувшихся любителей взрывчатки и трансмутаций. Взять замок с реки – задача практически невыполнимая, тут и летающая кавалерия троллей на боевых нетопырях вряд ли поможет.

Вторые ворота – точная копия первых, опущенных к мосту через реку. Только вместо реки глубокий ров с торчащими из дна каменными шипами производства заезжих геомантов. Ну, и моста нет, естественно. От ворот стелется грунтовая дорога к рыночной площади и дальше, за частокол. Мы в поселке.

В небольшом селении живут преимущественно охотники, семьи солдат гарнизона и ремесленники. Форт окружает густой лес, оставшийся с эпохи завоевания тролльих земель. Выкорчевать чащобы пробовали поколения крестьян, сосланных сюда на ПМЖ, но на следующий год поросль опять глушила поля, сводя на нет труды сельхозработников.

На Пограничье издавна стекаются заядлые охотники из числа дворян и искатели приключений, бродяги и преступники, ищущие укрытия от закона. Последние заложили фундамент народности, населяющей имперские территории вдоль Крессова Вала. Из них состоит костяк пограничной армии. В случае опасности формируется ополчение, самое боеспособное в империи. Местные с раннего детства приучены к луку и копью и привыкли оборонять свои дома от банд синекожих, перебирающихся через Вал. При надобности Пограничье способно выставить до трех десятков тысяч пехоты, из которых половина меткие стрелки, дающие фору прославленным арбалетчикам имперской гвардии.

Владеющий Пограничьем человек при желании обогатится за счет торговли с синекожими и может объявить себя королем, причем Императору не помогут вернуть провинцию ни полки, ни магия. Партизанская война – страшная штука, имперцам тролли наглядно продемонстрировали. Счастье правителя, что Пограничье в руках его союзника герцога Марока.

Мы шли по пыльной дороге. Улицы довольно широки, чтобы на них разминулись две телеги, не доставив трудностей прохожим. Бревенчатые здания преимущественно двухэтажные, покрыты соломой и дранкой. Черепица – чересчур дорогостоящий материал, а пограничники – люди экономные и практичные.

Люду вечером на улицах немного. С наступлением ночи расходятся кто куда. Коренные жители по домам, приезжие, их всегда порядочное количество, по тавернам и постоялым дворам. Торговля на рыночной площади в центре селения и работы в мастерских утихают. С сумерками начинаются гуляния, устраиваемые туристами в харчевнях. К одной из них мы и направились. Дом, смахивающий на терем, возвышался над соседними постройками. Выше его в поселке лишь церковь. У крыльца фейсконтролем занимаются двое мужиков с дубинами, ростом и телосложением смахивающие на потомков великанов. Из приоткрытой двери доносится пение, тянет вином и перегаром.

– Матушка Альда содержит единственный в округе публичный дом, – просветил Гвард. Ничего нового зверомастер не сообщил, просто подтвердил предположения относительно хозяйки харчевни. Не станет же содержать таверну настоятельница монастыря. – Приезжих много, торговцев и дворян, авантюристов разной пробы. И в гарнизоне крепости клиентов навалом. Поэтому ее дело процветает. Зайдем с черного хода, пересидишь в комнате, поужинаешь. Я пойду за Роем Мясником. Ни с кем не заговаривай без нужды, ладно?

Ладно-ладно, не буду. В борделе у тебя конспиративная квартира, и ты не хочешь ее «засвечивать». Понимаю, не маленький.

У конюшен и сараев за зданием крутились слуги Матушки Альды. Гвард, рассказывая о заведении, вошел через «служебный вход» в скудно освещенный настенными лампами коридор, я за ним. Оттуда мы проникли в занавешенную алым бархатом комнату. В воздухе витали ароматы духов и дорогих вин, посреди комнаты стоял овальный столик орехового дерева, покрытый лаком. За ним на диванчике немолодая, однако привлекательная для своих лет женщина в красном атласном платье пила из хрустального бокала янтарное вино.

– Удивительно, что на благоухание столь прекрасного цветка не слетелась стайка поклонников. – Поймав взгляд черных глаз дамы в красном, зверомастер элегантно поклонился. – Мое почтение, дорогая Альда.

– О, а вот и вы, милый Гвард, – кокетливо улыбнулась женщина. – Ах, кроме вас, подлинных ценителей красоты уж не осталось, раз столь привлекательная особа, как я, проводит вечер в одиночестве.

– Это свидетельствует о безвкусии нынешнего поколения, – лебезил Зверолов. – Слишком молоды, неразумны и неопытны.