— В такую погоду?

— Скажи своему патрону, — вмешался Владимир, — что он забрызгал водой доску. Если не отойдет, я с превеликим удовольствием дам ему пинка под зад и выкину вон.

— Слышал, что сказал мой друг Владимир Тихонович Горенко? Отложим твое дело до завтра.

— Плевать я хотел на него и на всех коммунистов земли! Предупреждаю, Игорь Эмильевич, если откажешься, я тебя уволю!

— На здоровье. Ищи другого водителя. Я уезжаю из Франции. В Португалии признали мой диплом!

Мы удивленно переглянулись.

— Это что, шутка? — спросил Владимир.

— Я послал запрос, но быстро не получится, по части бюрократии португальцы — чемпионы.

— Ты не говоришь по-португальски, — заметил Леонид.

— Научусь. Не самый сложный язык в мире. Я врач, а не таксист. Любимое дело для меня важней всего.

— А знаете, господин Володин, вы вроде бы стали ниже ростом — сантиметров на десять, я прав? — поинтересовался Имре.

— Таксистская болезнь. Сидишь большую часть дня в машине, набираешь вес и врастаешь в землю. У меня серьезная проблема, Игорь. Ты должен мне помочь. Давай выйдем, и я все тебе объясню. Ты не можешь мне отказать.

— Ты же видишь, Виктор, у меня партия в самом разгаре. Хочешь что-то сказать, говори здесь, мы среди друзей.

Виктор тяжело опустился на стул, вытер влажный — то ли от дождя, то ли от пота — лоб. Леонид налил бокал вина до краев, протянул Володину, и тот выпил залпом, не переводя дыхания.

— Спасибо, Леонид Михайлович, — произнес он замогильным голосом. — Я пропал…

— Ты заболел?

— Уж лучше бы заболел… Меня вызвали в полицию. Я пошел. Думал, какая-то проблема с такси. Но случилась катастрофа.

— Да что стряслось, говори толком! — раздражился Игорь.

— Ты меня знаешь. Я в этой жизни никому ничего плохого не делаю. Только хорошее. Я воевал и убивал — за царя и Отечество, но тогда была Гражданская война…

— Если твоя совесть чиста, не о чем беспокоиться, — пожал плечами Леонид.

— Меня вызвали из-за кинжала Распутина.

— Ты все еще продаешь эти штуки?! — воскликнул Игорь.

— Редко. И незадорого.

— Я думал, ты с этим завязал.

— Среди моих покупателей никогда не было канадцев. Вот я и подумал… если уж ему так сильно хочется получить кинжал, почему бы и нет.

— Так в чем проблема?

— Принимая во внимание цену, он решил, что вещь подлинная.

— Сколько ты с него содрал?

— …Две с половиной тысячи долларов.

— Ты совсем рехнулся!

— Канадских долларов. С королевой Елизаветой. Тот мужик был адвокат из Торонто, приличный человек. Я разыграл обычный спектакль, отказался продавать, сказал, что это исторический трофей, что дорожу им больше жизни. Он уговаривал меня почти полтора часа — под тикающий счетчик. Я сдался. Подумал: он положит его под стекло, в витрину, будет показывать друзьям. Обычная история. Но придурок решил выпендриться, передал кинжал в дар музею в Торонто. А там, конечно, выяснили, что точно такой же кинжал имеется в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. Канадец, само собой, подал жалобу. Как и оба музея.

— Тебя допрашивали?

— Я все отрицал. Сказал, что ни в чем не виноват, что оригинал находится в Русском музее в Санкт-Петербурге.

— Этот город называется Ленинград! — рявкнул Игорь.

— Я никогда не признаю это позорное имя! Санкт-Петербург строили цари, а не краснопузые!

— Прекратите этот глупый спор! — вмешался Леонид.

— Твой приятель инспектор полиции продвинулся по службе. Он может навести справки и уладить дело?

— Даниэль Маго? Не рассчитывай, — покачал головой Игорь.

— Между прочим, если у меня отберут лицензию, вам тоже придется несладко.

— Игорь, я не могу потерять работу! — вмешался в разговор Леонид.

— Я попробую что-нибудь сделать. В последний раз. Но не ради тебя, Виктор. Ты завзятый лжец и мошенник! Я не хочу быть твоим сообщником.

— Мой бедный друг, ты так ничего и не понял про эту жизнь. Впрочем, чего еще ждать от материалиста. Мой «кинжал Распутина» ничем не хуже полотен Коро, мощей святого Антония и треуголок Наполеона. Кому есть дело до подлинности реликвий, до правды? Мечта — вот что имеет значение. И деньги!

Не знаю, что сделал Игорь, но дело закрыли, и больше мы о нем ничего не слышали. Музеи отозвали жалобы. По мнению Павла, там поняли, что скандал принесет больше вреда, чем пользы, и отпугнет меценатов и дарителей. В Америке и Канаде лучше не выставлять себя в смешном свете, это может разрушить репутацию. Виктор Володин наконец прекратил торговать «кинжалами Распутина». Пять последних экземпляров он продал конголезскому министру, бизнесмену из Цюриха, мисс Вселенной из Бразилии, депутату-голлисту и греческому арматору.