От станции вскоре отходил автобус, который ехал в город, расположенный примерно в семидесяти милях на восток. Он сел на этот автобус и без всяких приключений добрался до него. Там он слился с толпой и стал незаметным. Теперь он сделал прыжок ближе к дому. Дом! Он обнаружил, что до боли хочет услышать какой-нибудь голос, который напомнил бы ему о доме. Он знал, что его домашний телефон, возможно, прослушивают, и все разговоры записываются на магнитофон, а подозрительные звонки тут же отслеживают. Звонок Дороти может подсказать официальным агентам, где его можно найти. Это был риск, на который он согласен был пойти, учитывая ту моральную поддержку, которую он даст своему духу. Кроме того, обыскать этот город будет много труднее, чем такие местечки, как Бельстон и Хенбери. Если он наберется смелости, то сможет быть здесь около месяца, несмотря на то, что каждый полицейский будет искать его.

Ряд телефонных будок стоял в помещении центральной почты. Он выбрал одну из средних и набрал свой домашний номер. Ответила Дороти.

Изо всех сил он постарался, чтобы его голос звучал бодро и весело, когда он приветствовал ее:

– Привет, крошка. Это твой сбежавший любовник.

– Рич, – воскликнула она, – я ждала твоего звонка вчера вечером.

– Я собирался это сделать, но у меня никак не получалось. Тут один зануда полностью монополизировал меня. Я решил отложить это дело на сегодня. Лучше поздно, чем никогда, правда?

– Конечно! Как у тебя дела? Ты чувствуешь себя лучше?

– На пять, – соврал он. – А как дела у вас?

– Все хорошо, правда, были два странных события.

– Что случилось?

– На следующий день, как ты уехал, кто-то звонил, якобы из института и спрашивал куда ты уехал.

– И что ты сказала ему?

– Такой вопрос показался мне очень странным, зная что ты уехал в командировку. А ты сам говорил быть очень аккуратной в разговорах о твоей работе. Ну, я и сказала этому типу, чтобы он поинтересовался в твоем отделе.

– И что он ответил?

– Не думаю, что это понравилось ему, – ответила Дороти, в ее голосе послышались нотки беспокойства. – Он повесил трубку, по-моему очень раздраженный. И надеюсь, что я не отшила кого-нибудь из начальства.

– Ты поступила совершенно верно, – успокоил ее Брансом.

– Но это не все, – продолжала она. – Через пару часов после этого звонка к нам пришли двое мужчин и сказали, что они из охраны института, они даже показали документы, удостоверяющие это. Один был высокий худой парень с глазами бусинками, другой коренастый, с сильно развитой мускулатурой. Они сказали, что мне нечего беспокоиться, что они делают обычную проверку. Затем они спросили меня, сказал ли ты куда едешь и если да, то что ты еще говорил об этом. Ну, я им сказала, что ты поехал в Бельстон, но ничего не сказала, зачем ты туда поехал, да и знать не хочу. Они сказали, что этого им вполне достаточно, поболтали немного и уехали. Они были вполне приятными парнями.

– Что-нибудь еще?

– Да. На следующее утро здоровенный мужчина пришел к нам и спросил тебя. Но у меня было такое чувство, что он прекрасно знает, что тебя нет. Я сказала, что ненадолго уехал. Он спросил куда и насколько. Он не назвал своего имени, ни зачем ты нужен ему и мне не понравилась его настырность. Я направила его в институт. Мне показалось, что он не собирается обращаться туда. Правда, я не могу сказать почему я так решила. Во всяком случае, я от него отделалась.

– Возможно, это был тот же человек, который звонил перед этим? – предположил Брансом, пытаясь переварить все это.

– Не думаю. Его голос звучал совсем по-другому.

– А как он выглядел?

Будучи очень наблюдательной от природы, она сумела обрисовать посетителя до мельчайших подробностей. Полученный портрет очень напоминал человека, который следил за ним, несколько раз провожая его до дома. По крайней мере, он не мог припомнить больше никого, кто подошел бы под описание, которое дала Дороти.

– А он не сказал, зачем я ему нужен?

– Нет, Рич, он больше ничего не сказал, – ответила Дороти, потом задумалась и добавила. – Может, это просто мои глупости, но мне показалось, что он вообще не хочет тебя видеть. Он, по-моему, просто хотел убедиться, что тебя здесь нет и что ты действительно уехал. У меня сложилось твердое мнение, что он ожидал, что откажусь сказать ему что либо большее и поэтому не удивился, когда я так и сделала.

– Возможно.

– Но, надо отдать ему должное, он был чрезвычайно вежлив. Он был так вежлив, как бываю вежливы только иностранцы.

– Да? – Брансом навострил уши. – Ты думаешь, он иностранец?

– Я уверена в этом. В его манерах было что-то излишнее. Он говорил довольно свободно, но в его речи слышались какие-то гортанные звуки.

– Ты позвонила в институт тем двоим и сказала им об этом?

– Нет, не звонила. А что, надо было? Мне не показалось, что в этом было что-то такое, о чем стоило сообщить.

– Ладно, оставим это. Не так уж это и важно.

Он поболтал с ней еще немного, спросил как ведут себя дети, немного пошутил, предупредил, что его возвращение задерживается еще на несколько дней. Окончив разговор, он поспешил покинуть будку, чувствуя, что разговор продолжался опасно долго. Он быстро перешел улицу, все еще переваривая те слова, которые почерпнул из разговора с Дороти и пытаясь понять, что все это значит.

Если последний посетитель был тем, кого он подозревал, и если Дороти не ошиблась в своем предположении об иностранце, тогда его начальное предположение должно быть в корне неверным. Тогда этот парень не был ни переодетым полицейским, ни каким-нибудь официальным агентом. Он следил за ним, это факт, но делал это не по поручению официальных властей.