— Кто знает? Может, у него есть что таить, а может, и нет. Признаюсь, мне по душе мысль о том, что Брешь будет охотиться за ним и его прихвостнями. Когда наконец последует вызов.

— Да. Я просто подумала, что вы, кажется… Мы до сих пор что-то ищем, я прикинула, уж не хотите ли вы… Не ожидала выжать из этого что-то ещё. В смысле — мы же просто ждём. Комитета…

— Ждём, — сказал я. — Что ж. Знаете… Хорошо будет сплавить это дело, Махалии нужна именно Брешь. Но пока мы его ещё не сплавили. Чем больше мы сможем им передать, тем лучше, по-моему…

Это было спорным утверждением.

Глубокий вдох, выдох. Прежде чем мы вернулись в штаб-квартиру, я остановился и купил нам кофе в каком-то новом заведении. Американский кофе, к отвращению Корви.

— Я думала, вам нравится ай тёрко, — сказала она, принюхиваясь.

— Да, мне нравится ай тёрко, но ещё сильнее мне наплевать, какой именно вливать в себя кофе.

На следующий день я прибыл на службу рано утром, но не успел ни сориентироваться, ни к чему-либо подготовиться.

— Тьяд, тебя требует эль жеф, — сказала Цура из-за стола дежурного, не успел я войти.

— Чёрт, — сказал я. — Уже пришёл?

Я прикрылся ладонью и прошептал:

— Отвернись, отвернись, Цура. Когда я прибыл, ты выходила в туалет. Ты меня не видела.

— Да ладно, Тьяд.

Она махнула на меня рукой и прикрыла глаза. Но на моём столе лежала записка. «НЕМЕДЛЕННО ко мне». Я воздел очи горе. Хитро. Пришли он это сообщение на электронную или голосовую почту, я мог бы утверждать, что ничего не знал о нём в течение нескольких часов. Теперь мне не отвертеться.

— Сэр?

Я постучал и просунул голову в дверь. При этом я обдумывал способы объяснить свой визит к Истинным гражданам. Я надеялся, что Корви не окажется слишком лояльной или честной и свалит вину на меня, если сама получила за это выволочку.

— Я вам нужен?

Гадлем взглянул на меня поверх края чашки, жестом указал мне войти и сесть.

— Слышал о Джири, — сказал он. — Что случилось?

— Да, сэр. Это… это была оплошность.

Я не пытался с ними связаться. Я не знал, поняла ли миссис Джири, куда пропала её бумага.

— По-моему, они просто, знаете ли, обезумели, вот и сделали глупость…

— Глупость с кучей предварительного планирования. Самая организованная спонтанная глупость, о которой мне когда-либо приходилось слышать. Они собираются подавать жалобу? Ждать ли мне нахлобучки из американского посольства?

— Не знаю. Было бы несколько дерзко, если бы они подали. Им не на что сослаться.

Они совершили брешь. Это печально и просто. Он кивнул, вздохнул и протянул мне два сжатых кулака.

— Хорошая новость или плохая? — спросил он.

— Э-э… плохая.

— Нет, сначала вы получите хорошую новость. — Он потряс левой рукой, театрально раскрыл ладонь и заговорил так, словно оглашал приговор: — Хорошая новость состоит в том, что у меня для вас имеется чрезвычайно интригующее дело.

Я ждал.

— Плохая новость. — Он раскрыл правую руку и ударил ею об стол с неподдельной злостью. — Плохая новость, инспектор Борлу, состоит в том, что это то же самое дело, над которым вы уже работаете.

— … Сэр? Я не понимаю…

— Что ж, нет так нет, инспектор, а кто среди нас понимает? Кому из нас, бедных смертных, такое понимание дано? Вы по-прежнему занимаетесь этим делом.

Он развернул письмо и покрутил передо мной. Я увидел штампы и тиснёные символы над текстом.

— Весточка от Комитета по надзору. Их официальный ответ. Вы помните, та маленькая формальность? Они не передают дело Махалии Джири. Они отказываются вызывать Брешь.

Я с силой откинулся на спинку стула.

— Что? Что? Какого чёрта?..

Он монотонно проговорил:

— Ньисему от лица комитета ставит нас в известность, что они рассмотрели представленные доказательства и пришли к выводу, что нет достаточных улик, чтобы предположить, будто имела место какая-либо брешь.

— Чушь! — Я уже стоял. — Вы видели моё досье, сэр, знаете, что именно я им передал, знаете, что нет никакого способа объявить это не брешью. Что они сказали? Каковы их доводы? Они сделали разбивку голосования? Кто подписал письмо?