Монк направился к женщине походкой человека, несущего флакон с нитроглицерином по минному полю. Он шел осторожно и неторопливо, аккуратно пытаясь не испачкать сажей свою одежду и не уронить одинокую частичку сигарного пепла из рук.

Мы со Стоттлмайером наблюдали за его медленным продвижением. Это было жутко увлекательно.

—Как ты держишься с Монком в качестве гостя? — спросил капитан.

—Он пока был у меня всего пару часов.

—Пара часов с Монком похожа на десятилетие. — сказал он. Достав ручку из кармана, что-то написал на обратной стороне своей визитки, и передал мне. — Это мой домашний телефон. Если захочешь немного отдохнуть от него, позвони мне, и я заберу его помыть мою машину.

—Спасибо, капитан! — сказала я. — Это очень мило с Вашей стороны.

—Только мы с тобой и заботимся о нем. И должны поддерживать друг друга.

—Мы что-то вроде напарников.

—Что-то вроде, — сказал Стоттлмайер.

—Он любит мыть машины?

—Обожает, — ответил Стоттлмайер с улыбкой.

Монк наконец дошел до пожарного инспектора, которая стояла спиной к нему, что-то изучая на полу. Я слышала, как он прочистил свое горло, чтобы привлечь ее внимание. Гейл выпрямилась и повернулась кругом.

—Здравствуйте, Гейл. Меня зовут Эдриан Монк. Я полицейский консультант, — Монк развел плечи пошире, чтобы она заметила значок Юного Пожарного на его лацкане. — И один из Ваших братьев.

Она подняла бровь и спросила:

—В самом деле?

—Не могли бы Вы дать мне мешочек?

Она достала чистый пакетик для улик из кармана своей ветровки.

—Не могли бы Вы подержать его открытым?

Она подержала. Он высыпал окурок сигары и пепел в пакетик, похлопал руками, чтобы стряхнуть микроскопические частички, которые могли остаться. После чего он раз тридцать провел по рукам щеточкой для полного результата.

—Спасибо! — сказал Монк и.. оставил пакетик в ее руках. Его внимание привлек кофейный столик со стеклянной столешницей на металлических ножках, оставшийся практически невредимым после пожара. Столик стоял перед большой кучей пружин и пепла, нетрудно догадаться, что это было диваном. Еще много пружин и пепла- остатки от двух кресел, лежало по другую сторону стола.

Гейл запечатала пакетик и, не найдя куда бы его положить, неохотно положила себе в карман, чтобы выбросить позднее. Прекрасно понимаю, что она чувствовала в этот момент.

—Где было найдено тело? — спросил Монк, присев около кофейного столика и покосившись на пепельницу, кружку и кучку пластика, которая напоминала пульт от телевизора.

Гейл взглянула на Стоттлмайера, ища одобрения, и он ей кивнул.

—На диване, — сказала она.

—Где на диване?

Инспектор указала на дальний от Монка конец дивана.

—Она сидела на том углу, ее рука была на подлокотнике. Сигарета упала из ее пальцев на кучу газет на полу и они загорелись. Огонь распространился отсюда, поглощая диван, шторы и, в конечном итоге, всю комнату. У нее была гора старых газет. Спички и окурки повсюду. Просто настоящая растопка для того, чтоб случился пожар.

Монк прошел за телевизор, посмотрел оттуда на диван, перевел взгляд на остатки кресел.

—Не было ли других следов катализатора? — спросил Стоттлмайер у пожарного инспектора.

—Никаких, — сказала Гейл. — Определенно, сигарета стала причиной пожара. Похоже, это несчастный случай.

Монк кивнул, соглашаясь:

—Именно на это и похоже.

—Отлично, — обрадовался Стоттлмайер. — Я смогу пораньше уехать домой, чтобы насладиться редким воскресным выходным.

—Но это не так, — заявил Монк.

—Простите? — спросила Гейл, встав в позу руки в боки.

—Это не несчастный случай, — продолжил Монк. — Это убийство.

—Вот черт! — выругался Стоттлмайер.

—Он ошибается, — сказала Гейл.

—Нет, не ошибается, — вздохнул Стоттлмайер несчастно. — Когда речь идет об убийстве, он никогда не ошибается.

—Я занимаюсь моей работой уже десять лет, — Гейл распахнула ветровку, чтобы показать Монку значок, прицепленный к ее униформе. — Это настоящий значок Пожарного Управления, мистер Монк. И я могу сказать Вам, что нет абсолютно никаких оснований считать это поджогом.

Монк подошел к дальнему концу дивана.

—Вы сказали, что она умерла прямо здесь.

—Да, — сказала Гейл. — Ее звали Эстер Стоваль, шестидесяти четырех лет, вдова. Соседи сказали, она была заядлой курильщицей. У нее постоянно была сигарета во рту или в руке.

—Она одна здесь жила? — спросил Монк.

—Примерно с дюжиной кошек, — ответила Гейл. — Они убежали во время пожара и возвращались в течение дня. Мы выбились с ними из сил, и ждем службу отлова животных.

—Проклятье, — пробормотал Стоттлмайер, затем посмотрел на меня. — Ты можешь отличить один вид твоего чиханья от другого?