Здесь все знали Джо, и вечер стал похожим на ужин с его семьей. Еда была вкусной и дешевой. Другая женщина ушла бы, посчитав Джо скрягой. Только не я. Это показало мне, что Джо спокойный уверенный в себе человек, который любил других людей и был доволен своей жизнью. Кроме того, как мать-одиночка с ограниченным доходом, я всегда искала доступные рестораны и кафе. Заодно это показало мне, что он надежный и стабильный — человек, бегущий от отношений и обязательств, не ходил бы в один ресторан несколько лет и не подружился бы с персоналом.

Он говорил об обычной для первого свидания чепухе. Мы рассказали друг другу сокращенные версии историй нашей жизни. Свою я пыталась рассказать, не зацикливаясь на смерти Митча, чтобы не огорчать себя и Джо. Я узнала, что он учился в Беркли, что его отец был поэтом, а мать - смотрителем парка, и он никогда не был женат.

Затем зашел разговор о пожаротушении. Он рассказал несколько историй о пожарах и красочную историю своей пожарной части, которую построили после землетрясения 1906 года на месте ночлежки. Она была последним убежищем отчаянного Родерика Турлока, пресловутого грабителя поездов, который сбивал с толку людей Пинкертона кражами золота.

От разговора о пожарной части мы, конечно, перешли к расследованию смерти Спарки. Я рассказала Джо, что Грегорио Дюмас утверждал, будто в ночь убийства Спарки он видел пожарного, который выходил из пожарной части через полчаса после того, как все уехали на пожар в доме Эстер Стовал.

Джо сказал, что Грегорио, должно быть, врет. Потому что все дежурившие пожарные были на пожаре. Никто не оставался в пожарной части и никого туда не посылали потом.

Я увидела, что от разговора о Спарки его настроение падает, и рассказала ему несколько историй о Монке, который распутывает сложнейшие загадочные убийства, но боится зайти в телефонную будку.

Мы вышли из ресторана и бесцельно пошли вокруг Китайского квартала, забрели в книжный магазин «Огни большого города» на пересечении Бродвея и Колумбуса. Мне нравилось, что мы могли наслаждаться обществом друг друга, даже ничего не говоря, а просто стоя рядом и разглядывая книги.

Время медленно приближалось к полуночи, когда он повез меня домой. Мы были всего в нескольких кварталах от моего дома, когда Джо остановился у парка Долорес, на углу Черч-стрит и Двадцатой. В ночное время парк был страшным местом, полным бродяг и наркоторговцев.

—Зачем мы остановились? — спросила я.

—Мне хотелось бы засвидетельствовать свое почтение, — ответил он.

Джо вышел из машины и подошел к окрашенному позолотой пожарному гидранту. Я вышла и присоединилась к нему, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться в отсутствии поблизости убийц, насильников и наркоманов.

—Что мы здесь делаем? — произнесла я.

—Этот маленький гидрант спас Сан-Франциско после землетрясения 1906 года, — вымолвил он, глядя на него задумчиво.

Я взглянула на гидрант. Он никогда не казался мне особенным, хотя я и замечала его на протяжении многих лет, как правило, когда на него мочились собаки.

—Этот? — удивилась я. — Но он же находится далековато от центра города.

—Землетрясение вывело из строя все другие гидранты. Но вода именно из этого остановила огненную бурю. С тех пор каждый год восемнадцатого апреля в пять утра выжившие в землетрясении собирались здесь и наносили на него свежий слой позолоты. Некоторые до сих пор, в основном члены Багра Святого Франциска и Общества Лестницы, продолжают традицию. Я пропустил несколько юбилеев.

Я думала, он устроит что-нибудь типа салюта у гидранта, но он просто кивнул ему, и мы вернулись в машину. Я подумала, все ли пожарные знают столько легенд об огнеборцах Сан-Франциско, сколько знает Джо.

Он отвез меня от парка до моего дома за пару минут и проводил до двери. Я хотела избежать любых неловких моментов, поэтому взяла инициативу в свои руки и дружески поцеловала его в губы.

—Я отлично провела время, — сказала я. — Очень и очень прекрасный вечер!

—Я тоже, — согласился он. — Надеюсь, мы повторим это в ближайшее время.

Я не собиралась пытать его неопределенностью. И себя.

—Когда ты снова не на дежурстве?

Он широко улыбнулся.

—Во вторник.

—Годится, — сказала я. — В то же время?

—В то же время. — Он поцеловал меня, немного дружелюбнее, чем я его.

Я открыла дверь и вошла внутрь. И тут же оцепенела. Что-то было не так. Я имею в виду, я была определенно у себя дома — это были мои вещи, но что-то было неправильно. Не в порядке. Странно. Как будто я ступила через дверь в альтернативную реальность. Словно я стояла не в своем доме, а в его блестящем воссоздании, как на съемочной площадке.

Я моргнула и снова огляделась. Что давало мне это ощущение бытия в другом измерении?