— Эли, где ты выучила такие слова? Ты читаешь «Новый американец»?

— Я читаю тебя, Дворкина!

Тут зазвонил телефон, это Фима Севела звал нас на традиционную вечернюю прогулку. Но Эли отказалась идти.

— Я никуда не пойду, — заявила она. — Скажи, что у меня мигрень.

— Он не поверит.

— Почему?

— Он еще в прошлом году сказал мне, что у американских женщин мигреней не бывает.

— Откуда он это знает? — удивилась Эли.

— Он же писатель.

— Вы все сволочи. Скажи, что у меня менструация. Надеюсь, менструация у нас может быть?

— Фима, — сказал я в телефонную трубку, — Эли спрашивает у тебя, как у знатока местных женщин: у американок может быть менструация?

Эли швырнула в меня подушкой. А потом сказала:

— Значит, так! Мне надо прийти в себя. Если ты хочешь, чтобы я ночью могла заниматься любовью, ты или бежишь за коньяком, или читаешь мне до конца историю про Любку Гусь.

— Но до конца я еще не написал.

— Значит, читаешь до конца то, что написано.

Любка Шикса, королева Брайтона

(Продолжение)

…

Итак, мы остановились на том, что дон Сильвио пошел дальше Иосифа Виссарионовича. Он направился к сцене и, достав из кармана пиджака продолговатый кремовый конверт, положил его в корзину алых роз.

Тут я обязан снова сделать короткое отступление.

Нет, не для женщин-читательниц, они и без меня уже все знают.

Но нам, мужчинам, нужно объяснять даже самые очевидные вещи.

Так вот, господа, слушайте.

Конечно, Любка любила своего мужа Иосифа, он был самым вкусным и самым сильным мужчиной в ее жизни. И она не собиралась ему изменять — боже упаси!

Но она шесть лет просидела в квартире с ребенком — что она видела? Сначала памперсы, детское питание в баночках Dr. Smile и коляску, которую нужно было в любую погоду часами катать по брайтонскому бордвоку, «чтобы Марик дышал чистым воздухом».

Потом детские игрушки — всякие машины, пистолеты и танки, а также манную кашу и снова бордвок, по которому нужно было часами гулять с Мариком, «чтобы ребенок дышал чистым воздухом».

Потом русские мультики про Чебурашку и крокодила Гену, американские стихи доктора Сьюза и детский велосипед, который нужно было часами катать по бордвоку, «чтобы Марик дышал чистым воздухом».

За эти годы Любка забыла, что она актриса и, вообще, еще вполне юная и соблазнительная женщина.

И вдруг… Мама моя, какой успех! Как ее пожирают глазами зрители! Как сатанеют мужчины при ее выходе на сцену! Какие ей дарят цветы и какие пишут записки!

Нет, наверное, я все-таки не способен описать, что чувствует женщина, что она чувствует каждой клеточкой своего сдобного тела, когда на нее вот так смотрят мужчины! Как, согласно легенде, Исаак Бабель сказал когда-то корреспонденту газеты «Правда»: «Вся моя проза не стоит одного движения бедра моей машинистки». И поэтому я замолкаю. Пусть говорят факты.

Конечно, Люба не сразу, не на сцене вскрыла кремовый конверт. Корзина алых испанских роз простояла на авансцене до конца представления, но дон Сильвио не остался, конечно, в зале до этого триумфального финала. В самом начале последнего танцевального номера он и его консольере скромно удалились, оставив за две чашки кофе сто долларов и крохотную визитку с мелким текстом: «Zachrio Mucci. Layer. (212) 608-08-08».

Но когда после спектакля официанты принесли корзину с розами за сцену…

TO THE QUEEN OF BRIGHON BEACH From a Real Friend [10]

было написано на кремовом конверте, а в самом конверте…

Нет, подождите! Сначала я должен отметить, что дон Сильвио Маретти был все-таки не первым, а вторым, кто назвал нашу Любку королевой Брайтона.

А теперь о конверте.

В плотном кремовом конверте от «Настоящего Друга» был скромный платиновый кулон со вставками из таких бриллиантов и изумрудов, что впору пришлись бы и самой Нефертити.