— Да, действительно, — согласилась я, — несовместимые.

Подружка грустно вздохнула и попыталась выдавить из себя слезу:

— Знаешь, как тяжело было покидать родную квартиру и уходить в неизвестность?

— Так уж в неизвестность? — парировала я.

— Одно хорошо, эта девка, наверное, до сих пор челюсть на место поставить не может. Знаешь, как она удивилась, увидев Серёжу? — Ленка довольно захихикала, потом вытащила из сумки какой-то свёрточек и сказала: — Вот, всё самое ценное забрала, а то найдут. Всё же в логове оставлять не хочется. Здесь деньги, украшения и документы. В общем, всё, что нажито непосильным трудом, пусть пока у тебя полежит.

— Пожалуйста, — ответила я, — только моя квартира после известных тебе событий теперь мало чем напоминает Швейцарский банк с его охранной системой, которой равной в мире нет, и если…

— Чему быть, того не миновать, — философски заметила подруга и добавила: — А мы спрячем, кстати, и твоё тоже, да так, что сами с трудом найдём.

— Ладно, а пока пошли спать. Завтра снова тяжёлый день, и что он нам принесёт? — сказала я.

— Да уж, теперь каждый день с сюрпризами будет, раз мы вышли на тропу войны, — согласилась Ленка.

Если бы она только знала, как была права!

Телефонный звонок в ночной тишине, как гром среди ясного неба прозвенел неожиданно и резко. Мы обе подскочили как ошпаренные.

— Сашка, — раздался шёпот в трубке, — Сашка, это я.

— Андрей? — удивилась я, а Ленка придвинулась поближе ко мне. — Что случилось?

— Слушай и молчи, — сказал брат.

Мы, затаив дыхание, слушали его.

— Завтра под любым предлогом из моего стола достанешь зелёную папку, в ней очень важные документы, — сказал он.

— Постой, постой, — догадалась я, — это, случайно, не та папка, с которой ты ко мне приходил? Из-за этих проклятых документов ты в больницу попал? Так ты же их хотел, кажется, к Ангелине отвезти.

Брат, немного заикаясь, ответил:

— Н-н-нет, я передумал.

«Всё ясно, — промелькнула мысль, — не захотел Ангелину подставлять».

— Боюсь, что в твоём столе ничего уже нет. Екатерина Владиславовна узурпировала твой стол и взяла руководство фирмой в свои загребущие ручки.

— Это не страшно, но папку она вряд ли найдёт.

Я грустно усмехнулась:

— Если уже не нашла.

— Не перебивай, — попросил брат, — третий нижний ящик, в нём двойное дно, подденешь чем-нибудь остреньким.

— Ты с ума сошёл, Андрей, это безумие, — взволновалась я. — Они же там искали, а вдруг нашли.

Андрей тихонько засмеялся:

— Вряд ли, если бы нашли, то я бы узнал, уж поверь мне на слово. На сегодняшний день это самое безопасное место, тем более что я положил их туда после обыска. Да, и вот ещё что: не показывай их никому, даже Екатерине Владиславовне.

Наконец — то! Неужели у моего брата неожиданно заработал мозг? Он перестал доверять Крысе? Просто нонсенс какой-то. Я даже переспросила:

— Я не ослышалась? До сведения Екатерины Владиславовны доводить не надо?

— Нет, — огрызнулся Андрей. — Перепрячь их, хотя, думаю, что в моём столе всё же безопасней будет.

— Ничего себе безопасное место! — возмутилась я. — Да она раз двадцать на день бумажки в твоём столе перебирает.

— Ну и пусть перебирает, — ответил брат.

— Неужели ты, наконец, мне поверил, что Крыса не та, за кого себя выдает? — поинтересовалась я, и волна невысказанных обид и возмущений накатила на меня.

— Давай оставим эту тему, — попросил брат. — Так ты сделаешь то, о чём я тебя прошу?

— Конечно. Только, куда я их спрячу?

— Куда хочешь, только спрячь понадежнее, — не попрощавшись, Андрей отключился, но я на него вовсе не обиделась, понимая, с каким трудом он, должно быть, пробрался к телефону.

— Легко сказать «спрячь понадежнее». Интересно, где я найду это безопасное место? — проворчала я.

— Вот что, Сашка, — решительно подала голос Ленка, — пойдём за документами сейчас.

— Ещё одна ненормальная, — покрутив пальцем у виска, сказала я. — Ты случайно ночь с днём не перепутала? Завтра заберём эти бумажки, что за срочность? Если уж их не нашли, то за одну ночь с ними ничего не станет.

— Ненормальная — это ты, — обиделась Ленка. — Ты просто не представляешь ценности этих документов, их нельзя оставлять там, они в безопасности до поры до времени. Они дорого стоят, раз из-за этих бумажек, как ты говоришь, твой брат пострадал. Я в этом соображаю лучше тебя, поверь мне.