Потом он на своем ломаном испанском шептался с Аугусто и Гарсиа, хватал их за грудь, делал вид, что вонзает в них нож, поправлял, указывая на неверные движения.

— Теперь всем спать… — скомандовал Ксанти. — Перед сном каждый мысленно должен представить себе, что, как и когда он будет делать… И во сне — тоже!..

— Как это во сне? — тихо засмеялся Гарсиа. — Разве человек может заказывать сны?

— Может, — серьезно ответил Ксанти. — Если очень захочет. Укладывайтесь — разбужу вас очень рано.

…Лину оставили метрах в ста от моста, и она не сразу уловила, почему, ибо советник сказал ей, что если автобус прорвется, то она должна будет стрелять в шофера. Но как могла машина прорваться, если поперек моста уложили огромное дерево?

Она видела, как камарада советник поднял руку и остановил автобус, как прокричал по-немецки «Хальт!», как нетерпеливо, освещая лица фонарем, потребовал, чтобы все сошли. Потом появились Аугусто и Гарсиа и повели заправщиков в сторону, к деревьям. Потом Аугусто и Гарсиа возвратились к автобусу.

Возле Лины Хаджумар затормозил.

…Невероятно, но все произошло так, как и предполагал камарада советник. Часовой попытался их остановить, но немецкая фраза, произнесенная Ксанти на чистом баварском диалекте, заставила его улыбнуться и махнуть рукой, разрешая продолжать путь автобуса к амбару, где стояли бензовозы.

Работалось споро. Ксанти невозмутимо мурлыкал под нос популярную немецкую песню, напоминая этим, чтобы остальные все время не забывали, что находятся под наблюдением часовых.

Если во время этого этапа операции — заправки — им приходилось сдерживать себя и делать все спокойно, нарочито замедленными движениями, чтобы не выдать часовым своего волнения, то с того момента, как заправочная машина с находящимся за рулем камарада советником направилась к воротам, возле которых прохаживался часовой, мужчины преобразились. Лина, ведя машину к бензохранилищу, краем глаза видела, как Ксанти затормозил возле часового, отворил дверцу, немец поднял к нему лицо, и вдруг из кабины мелькнуло упругое тело, обрушилось на часового, сбило наземь… И в ту же секунду Аугусто шагнул к «своему» часовому, оправлявшему китель одной рукой, другой державшему винтовку словно посох, и, забыв о торчащем за поясом кинжале, вцепился огромными своими руками в его горло, повалил на землю…

А что же Гарсиа? Лина, вспомнив наказ советника быть начеку и прикрывать молодого анархиста, выхватила пистолет и высунулась из кабины. Гарсиа запоздал с броском.

Но оттуда часовому было плохо видно, что творится возле машин, и он приподнялся на носках, чтоб получше всмотреться, — и тут на него обрушился удар Гарсиа…

Потом все три фигуры метнулись каждая к своей цели: Аугусто к заливной горловине, Гарсиа рванул на себя дверь помещения, где находились летчики и караульные, взмахнул рукой и бросился к окну… Глухо раздались подряд шесть разрывов гранат, звон стекол… Лина оглянулась и увидела, как советник бежит от локатора к своему бензовозу, вскакивает в кабину, машина мчится к самолетам, а сзади раздаются два взрыва: локатор разносит во все стороны, радиоантенна, переломившись надвое, падает…

Тут Аугусто вскочил на подножку бензовоза, закричал:

— Езжай!

Лина нажала на газ, и машина рванулась к гаражу.

— Тормози! — завопил Аугусто. — В автобус!

Лина спрыгнула на землю, взобралась в автобус, завела его.

— К выходу! — махнул рукой в сторону ворот Аугусто. — Скорее!

— А где же советник?

— Фейерверк пускает!

Ведя автобус к воротам, Лина посмотрела влево и увидела, как бензовоз Ксанти мчится мимо выстроившихся самолетов, и они один за другим вспыхивают яркими факелами…

— Зажигательными бьет! — догадался Гарсиа.

Лина затормозила у ворот, дожидаясь, когда бензовоз советника приблизится. Ксанти влетел в автобус, сдвинул плечом Лину на соседнее сиденье, сам ухватился за руль, и автобус, легко сбив дощатый шлагбаум, проскочил ворота.

— Ой, видели бы это наши! — вырвался восторженный вопль у Гарсиа.

Взрывов было не три, как предполагала Лина. Взрывались цистерны, баки, бомбы, взрывались раз за разом, воспламеняя небо.

А они мчались на автобусе, объезжая поселок. Где-то там, возле бараков, завыла сирена, раздались выстрелы, застрочили пулеметы. Несколько машин промчались в сторону аэродрома. Но что можно понять в этом аду?

Автобус был оставлен в лесу. Обратный путь предстоял долгий, пеший.

Хаджумар проснулся от возбужденного голоса Гарсиа, доносившегося из-за закрытой двери. Он взахлеб рассказывал анархистам о вылазке в тыл:

— …Мы думали, что станем возвращаться прежней дорогой, мимо взорванного нами моста, но камарада советник круто свернул в сторону. Осторожничал, боялся нарваться на мятежников? Нет, у него был свой расчет. Ночью, пересекая шоссе, мы наткнулись на колонну машин — громоздких, с грузом, тщательно укрытым брезентом.