Однако сон не шел.

«Война», «человек», «спасение», «смерть», «богиня», «мир», «дракон», «сталь», «эльфийка», «серая», «сражение», «много» — двенадцать слов, из которых Остраду никак не удавалось сложить предсказание, и мне не давали покоя. Так хочется соединить их в рифму и к моменту нашей следующей встречи порадовать старика! Ну и, конечно, доказать ему, а прежде всего себе самому, что учитель не ошибся во мне.

Не знаю, сколько я безуспешно ломал голову, перед тем как провалиться в глубокое забытье. Помню только, что последние мысли были связаны с завистью и грустью. Завидовал странствующим поэтам и музыкантам, способным так легко и складно составлять стихи. Порой кажется, будто менестрели и говорят, словно куплеты из песен произносят. А грустил от осознания собственной бездарности на этом поприще!

Переход от бодрствующего состояния к дремлющему ощутил на удивление ясно. Более того, возникла абсолютная уверенность в том, что текущие грезы не сумбурные обрывки волнующих меня в последнее время образов, воспоминаний, идей, отголосков минувших событий или возможных последствий предстоящих. Откуда-то я знал, что это не что иное, как пророческое откровение высшего разума, смысл которого нужно непременно правильно понять и обязательно донести до других!

Сначала заговорила ночь. На фоне черного купола, покрывающего мир, вдруг заблестело несчетное количество белых точек. Хаотичное облако ярких небесных мотыльков постепенно разлетелось на четыре части и постепенно упорядочилось в хороводы. За кружащимся великолепием я наблюдал напряженно, боясь упустить малейшую деталь. Наконец движение замедлилось, совсем остановилось, и перед глазами возникли четыре яркие фигуры.

Прежний мой воспитатель оказался не ахти каким чародеем и астрономом, но я добросовестно постигал все тайны, к которым учитель позволял прикасаться. И это сейчас здорово пригодилось — я безошибочно определил названия созвездий! Это — Любовь, Душа, Месть и Счастье.

Следующее видение предстало как бы в виде живой картины. Эдакое объемное, но застывшее изображение публичной казни. Площадь, на которой происходило действо, выглядела чужой и знакомой одновременно. Из-за того, что все лица, одежды и постройки художник нарисовал как-то небрежно, размыто, невозможно было однозначно определить, чье это королевство: человеческое, эльфийское или гномье. Единственными четкими деталями, бросающимися в глаза и не заволоченными дымкой, были палач, его топор и свод законов, лежащий подле судьи.

— Палач, топор и закон. — Как только я промолвил эти слова, серый туман тут же сгустился и вырвался из картины.

Невольно зажмурившись, я услышал страшный шепот:

— Смирение и скорбь! Смирение и скорбь! Смирение и скорбь!

«Кто-то на всякий случай троекратно повторил это мне, чтобы я не забыл», — рассудил я. Затем вспомнил, что нахожусь во сне и храбро распахнул очи.

Серое марево развеялось, представив новый холст, главным действующим персонажем которого было солнце, восходящее над руинами.

«Солнце и разрушение?» — предположил я.

«А еще возмездие… возмездие… возмездие…» — эхом захохотал в ушах незнакомый голос, и я проснулся.

Первым делом проговорил в уме слова-знамения. Потом пересчитал их и ахнул — двенадцать! Столько же и у великого Острада! Означает ли это, что теперь и у меня появилось собственное предсказание?!

Мимолетная радость сменилась пониманием тяжелого груза ответственности. А что, если не получится выразить поэтически? Или если неправильно истолкую? Или если не поверят и отнесутся к моему прорицанию несерьезно?

«Тогда в лучшем случае — вечный позор, в худшем — смерть», — ответил я сам себе. Хотя вопрос спорный, что здесь хуже.

Итак: «любовь», «душа», «мечта», «счастье», «закон», «топор», «палач», «скорбь», «смирение», «возмездие», «разрушение», «солнце». Да, есть над чем подумать.

Закрыв глаза, я еще раз внимательно пролистал в памяти каждый кусочек видения и попытался соединить все воедино.

Допустим, первые четыре слова-созвездия означают известное выражение: «Любовь душа в душу — о большем счастье и мечтать не стоит!» И пока не важно, конкретно у кого, но так случилось.

Потом, к сожалению, произошло преступление через какой-то закон. Суд вынес приговор. И следом за топором палача явилась скорбь.

Затем, как мне кажется, осиротевшая половинка пары не смирилась с несправедливой судьбой. Это и показывает последняя картина — разбушевавшееся возмездие!

В иной ситуации восход можно было бы истолковать как грустное, но благополучное завершение истории: праведная месть состоялась, а начало нового дня как бы символизирует начало нового солнечного этапа в жизни.

Все это хорошо и было бы так, если бы светило в видении появилось утром в небе и испускало ласковые лучи, а не возникло посреди ночи в земной тверди, источая разрушающую отрицательную магию. Страшно, зато вроде связанно получилось. Для надежности, конечно, выразить бы свои мысли стихами. Но с этим, увы, пока проблемы.

Сергей.

Альфа и Кобра мчатся впереди всех. На них быстрая разведка и выбор оптимального пути.

В двух шагах позади Крайтис. Архимаг высматривает ловушки колдовского характера. Плюс, ежели что, обрушит на врага огонь тяжелой магической артиллерии.