Судья Горшков кивнул.

– Они нападали вместе, все сразу? – спросил он у потерпевшего.

– Да, – уверенно ответил тот. – Вот этот – он указал на сидевшего в прозрачной «клетке» Вьюгина, – сбил меня с ног битой. Я не успел защититься. Потом, пока я поднимался, все кинулись на отца.

– Вениамин Васильевич, а собака на вас и вашего отца налетала?

– Они натравливали пса, – ответил тот. – Собака орала как бешеная.

– Так она налетала или нет? – повторил адвокат вопрос. – Кусалась или нет?

– Да, – сначала ответил Малинин. Потом сам себя поправил: – Смотря как считать. Я считаю, что налетала. Очень страшно лаяла.

– Мне бы хотелось полной ясности, Вениамин Васильевич. – Багров сейчас работал на протокол, причем на самые важные его страницы. – Мы уже поняли, что пес был большой, страшный и громко лаял. Но физически он какие-то повреждения вам или вашему отцу нанес? Укусы? Или, может быть, вас толкнул, налетев телом? Было такое или нет?

– Нет, не было, – недовольно ответил потерпевший.

– А как вы думаете, почему? Может быть, он вообще не представляет опасности?

– Такая громила! – несогласно хмыкнул тот. – Вы б там побыли!

– Тогда, может быть, его кто-то удерживал? – гнул свое адвокат.

– Ходатайствую о снятии вопроса, – запротестовал адвокат Малинина. – Навязывание мнения.

– Переформулируйте вопрос, – нехотя согласился Горшков.

– Хорошо. – Олега Всеволодовича это нисколько не смутило. – Скажите, пожалуйста, Вениамин Васильевич, большая грозная собака находилась рядом с дракой, со свалкой бьющихся тел. Он лаяла, явно находилась в сильном волнении. Но никого не тронула, не толкнула, не укусила. Как вы считаете, почему?

– Не знаю, – сначала буркнул Малинин. Потом, пересилив себя, выдал главное: – Ее держал вон тот парень. – Он показал на Виктора Немцова. – Я тогда думал, что он пса и травит, на нас с отцом.

– А сейчас вы как думаете? – спросил Багров.

– А сейчас не знаю, – недовольно ответил потерпевший. Помолчав, очистил совесть: – Наверное, хозяин пса, – Малинин-младший опять показал на обвиняемого Немцова, – все-таки не хотел, чтобы собака нас с отцом кусала.

– Спасибо большое, Вениамин Васильевич, – поблагодарил Багров. – Я понимаю ваши чувства к обвиняемым. Поэтому ваши точные ответы, даже в пользу одного из нападавших, вызывают уважение.

– Да, по мне, пусть они все сдохнут, – ответил Малинин. – Просто не хочу брать грех на душу. Папа так воспитал. – Он прикрыл глаза рукой.

В каком возрасте ни потеряй любимого отца – это всегда трагедия.

Адвокаты остальных обвиняемых с неудовольствием наблюдали медленный, но неостановимый вывод одного из четверки из-под самого тяжелого пункта обвинения. Впрочем, не в их власти было этому помешать.

У Ольги, несмотря на душевную травму, связанную с Багровым, работы тоже было невпроворот. На самом деле именно благодаря такой занятости любовные проблемы переносились относительно неплохо.

Боль всплывала только перед сном, когда Ольга уже не умом, а сердцем ощущала возникшую в квартире пустоту. Но физическая усталость была такой, что длилось это недолго: сразу проваливалась в сон.

Второе плохое время наступало утром. Особенно если снилось, что они с Олегом опять вместе. Однако и утреннее время, пригодное для переживаний, было максимально коротким – загрузка шла страшная.

Подготовка к защите Ариэля требовала времени. Шеметова много раздумывала и над линией «обороны» Бориса Семенова, читала литературу, собирала информацию о потерпевшем. Идея договориться с Незвановым грела ее с момента вступления в дело. Его же действительно обокрали, даже не извинившись. Естественно, что, войдя в силу, человек захотел сатисфакции.

Единственная принципиальная засада в идее замирения состояла в том, что живем мы не в Америке, а в России.

Америка, провозгласившая себя страной свободных людей, и в самом деле предоставляет конкретным людям огромные права. Скажем, решила потерпевшая помириться с насильником – это ее право. Если, конечно, она совершеннолетняя. Если ребенок – ее права будет защищать государство. Потерпевший-американец может простить грабителя и, теоретически, даже убийцу, если при этом не были затронуты интересы других лиц или государства.

У нас же, в Российской Федерации, всего четыре состава преступлений, когда частный обвинитель может передумать и отозвать заявление: частные обвинения, легкие телесные повреждения, клевета и оскорбление. Во всех остальных случаях потерпевший подать заявление на своего обидчика может, а освободить его потом от уголовного преследования – нет.

Хотя и здесь не все однозначно: прощение потерпевшего, несомненно, облегчит жизнь обвиняемому, даже при невозможности полностью снять обвинение.