А с командировкой этой охотничьей он так устроил. Оказывается в Гренландия уже тогда была что-то вроде автономной провинции в в королевстве Дания. И было у них кое-какое самоуправление и даже своё правительство местное, ну что-то вроде наших месткомов или собесов, я не очень вникал. И оказывается Миник (кореш мой новоиспечённый) не последний человек в том самоуправлении. К тому же один из его дядьёв не больше не меньше, как член правления фирмы «Урсус», той самой, которая наш траулер зафрахтовала. Дальше – дело техники. Позвонили нашему представителю из министерства, тому который в шляпе щеголяет и пообщались по деловому, мол для обмена опытом надёжный человек нужен из экипажа и чтобы какой-то из трёх языков знал: датский, английский или хотя бы немецкий. Всё просто.

Вот мы уже и в пути на охоту. Выехали за город, подъехали к какому-то ангару длинному. Миник ворота открыл, а там вездеход на гусеничном ходу. Тут он из багажника москвича достает ружьё в чехле, не новое, но ухоженное, германской фирмы Зауэр. Оружие двуствольное, вертикалка, с тремя крупповскими пересекающимися кольцами. Пока Миник вездеход готовил я к сопке отошел, ружьё пристрелять, благо патронташ он мне тоже выдал. Стрелял я ещё с войны неплохо, но гладкоствол особого пристрела требует. Пристрелялся по камешкам, всё ништяк – бьёт кучно.

«Сели мы в вездеход, поехали. Местность тяжелая, тундра, да скалы, трава редко, чаще мох. Растрясло с непривычки, я же не танкист какой, не дай боже. Долго ехали, всё на север и на север, часа четыре и всё время как будто в гору и снежных полей всё больше и больше. Вдруг ещё резкий подъём и выскакивает наш вездеход на ледяное, белое плато, покрытое волнами застывшего снега и как будто на море шторм был и волны эти какой-то чародей в один миг заморозил. Ох и красота я тебе скажу, Паганюха. Всё сверкает, как будто алмазы рассыпаны, даже глаза заслезились. Этого не передашь, это надо видеть. Что сказать – „Великое ледяное царство“».

Глоток другой шотландского виски под сводами полярных скал, а так же мастерство рассказчика моего напарника по пещерной вахте окончательно привели меня в состояние романтической эйфории и я, воспылав дружеским восхищением вослед одному не слишком романтичному историческому персонажу уже готов был воскликнуть: «Бронислав Устиныч, эта штука, эта ваша гренландская эпопея посильнее „Белого безмолвия“ Джека Лондона». Но… высшие силы не допустили такой пошлости.

Мы с боцманом вдруг явственно услышали звук. Он шёл снизу из этой тёмной мрачности или мрачной тёмности, это уже как кому нравится. В общем внизу, в чёрной глубине кто-то живой гулко и мощно рявкнул, затем раздались странные звуки, как-будто отряхивался мокрый, только что вылезший из водоёма гигантский косматый сенбернар. Затем неизвестный обитатель тьмы рявкнул ещё пару раз и затих.

Я всё это время сжимал в руке ракетницу, которую рефлекторно схватил, благо Устиныч положил её между нами. Рука у меня вспотела от внезапного шума, а точнее от испуга им вызванного, палец соскользнул на гашетку и… вылетела птичка. Грохот раздался такой, будто пальнули из пушки. Белая слепящая ракета ударилась о ближнюю скалу и рикошетом вернулась к нам с боцманом, слава Богу не попав ни в одну из целей. Затем началась какая то буйная огненная феерия с каскадами сверкающих искр и прочими фейерверками.

Поскольку это огненное шоу мы с боцманом не заказывали и платить за него уж точно не собирались, то не сговариваясь рванули к выходу под ободряющий мат Устиныча. Когда словно морские черти из чёрного жерла пещеры мы выскочили на поверхность, мой седоусый приятель, едва отдышавшись, произнёс сакраментальное:«Да Вальдамир, ты хоть и не боцман, но шутки у тебя боцманские».

– «Что это было?» – дрожащим голосом осведомился я. – «Привидение – дикое, но симпатичное – вспомнил Устиныч мультик про Карлсона».Скорее всего это была игра звука в замкнутом пространстве. В таком месте даже мышь может наделать шума не меньше слона. Cлушай, Вальдамир, а ведь у тебя просто какой то талант притягивать к себе всякие события, как у твоего тёзки Паганеля, тот тоже был магнитом для всяких, понимаешь, происшествий. Мы с тобой знакомы всего ничего – пару месяцев, а приключений вокруг тебя и нас соответственно, как в романе Жюль Верна, понимаешь. Вот мы с тобой в этой скале меньше пары часов просидели, а успели и привидение подземное приманить и фейерверком полюбоваться и всё твоими молитвами.

Ладно давай посидим снаружи, солнышко северное худо бедно, а греет. Если не в тени то почитай градусов 15-18 будет. А знаешь ведь там на ледяном панцире гренландском даже загорать в полярный день можно и загар такой бронзовый, получше чем в Ялте или на Канарах. Мы, как на ледяное это плато с волнами снега застывшего на вездеходе то выскочили, так я, скажу тебе, просто ослеп от белизны, да ещё кристаллы ледяные на солнце сверкают, так, что глазам больно. Есть такая штука – снежная болезнь, когда роговица получает солнечный ожог на снежных полях от отраженных лучей Солнца. Миник конечно это знал и очки тёмные для меня припас, а сами то местные к такому делу привычные, почитай веками тренировались. Как у калааллит говорят, охотник-инук – настоящий человек.

Тут включает он рацию коротковолновую и вызывает кого-то. Ты, Рони-ааккияк, говорит он мне, разомнись пока минут десять пока мой брат-инук не подъедет. Вышел я из вездехода, поразмяться и вправду стоило, растрясло меня порядком с непривычки. Прохаживаюсь, жду когда послышится шум двигателя того на чём это брат Миника подъехать должен. И тут на тебе – тишина полная и в этой тишине появляется на вершине ближайшего ледяного бархана какие-то косматые тени, затем доносится возглас, на высокой такой ноте, почти визг – Унаие!!! Юк! Юк! Юк!