Часа за два, с перекурами, вычерпали наконец зерно, еле живой вылез на свет Божий. Пошатываясь, спустился вниз и присел на злополучное ведро у колеса нашего "дракона", налив горячего чая из большущего алюминиевого термоса.

– Уплыл "москвич"!
– угрюмо произнёс дядя Петя, усевшись на подножке.
– Васька оторвётся, хрен догонишь. С такой оказией как бы на третье место не скатиться.

Я лишь кивнул в ответ, это и дураку понятно.

Через час приехал агроном, один, без слесарей, и с хреновыми известиями - оказывается на складе есть подшипники, но только для "Нив", а они меньше в диаметре и не подойдут на наш рыдван. Заявку, конечно оформили, но пока снабженцы найдут нужную "гравицапу", уйдёт куча времени.

– Так что езжайте в мастерские, там с "талью" будет проще, чем здесь, - подытожил агроном, и я услышал гулкий удар - это дядя Петя со всей дури приложил кулаком в бочину комбайна.

– Я начальнику склада жопу наизнанку выверну, лично, своими руками, - пробормотал бедолага.
– Мудаку...

– Я уже вывернул, - на лице начальника заиграли скулы.
– Паразиту усатому.

Ну это да, агроном наш, Матвей Иваныч, хоть и порядочный дядька, но с интеллигенцией ничего общего не имел - мог так обматерить нерадивого работника, что хоть святых выноси. Наверняка у главного кладовщика сейчас бледный вид и красная жопа, а в цеху до сих пор гуляет эхо:

"Мать... мать..."

– Хорошо не стали сейчас разбирать!
– сказал я, а ведь Петр уже порывался лезть в бункер комбайна с инструментом, вовремя агроном приехал.

Тем временем к нам подъехал загруженный зерном "ЗИЛ" - самосвал, из окна высунулся водитель и насмешливо крикнул:

– Эй, Петро, тебя там Васька проклинает вовсю, у него "Нива" загорелась, барабан забился, а они прошляпили. Говорит, что ты наколдовал. И ещё камень поймали, короче вышел на пит-стоп.

На лице дяди Пети изобразилось высшей пробы злорадство, чего говорить, у меня тоже приподнялось настроение, и в правду, порадовал водила новостями.

– Поеду гляну, что там у тех клоунов стряслось, - а вот у Матвея Ивановича настрой пропал, он уселся в свой "Уазик" и помчался, подпрыгивая на кочках скошенного поля.

– Поехали, - сказал мой "шеф" и запрыгнув в кабину, завёл двигатель, а я сел рядом с ним на полу, свесив ноги наружу.
– Понедельник день тяжёлый.

Наш "дракон" развернулся, и помчался к полевой дороге, посвистывая турбиной, встречный "ЗИЛ" приветственно "бикнул", а водитель, рыжий Валька Конев вопросительно взмахнул рукой, мол, куда попёрли, на что "шеф" с досадой ответил неопределённым жестом.

К часам четырём добрались до колхозных мастерских, поставили комбайн в цеху и сняв выгрузной шнек, немало повозившись, извлекли злополучный подшипник, на который дядя Петя взглянул с нескрываемой ненавистью.

– Давай по домам!
– тоскливо произнёс он.
– Сейчас тут ловить уже нечего.

Дома к своему удивлению, застал мать, обычно она возвращалась с работы позже. Та тут же усадила меня за стол и накормила вкуснейшим борщом и макаронами с котлетами, из-за стола я практически выполз. Пока ел, отметил про себя, что поведение матери стало каким -то озабоченным и дёрганным, всегда ловкая и точная в движениях, она успела за те пятнадцать минут, что я набивал своё туловище едой, разбить тарелку и уронить нож.

– Мам, что случилось?
– я подошёл к ней вплотную.
– Ты какая-то рассеянная что ли... Да и вчера вы странные с отцом были. Что происходит?

В глаза мамы промелькнула какая-то совершенно безнадёжная печаль, она со вздохом присела на табуретку, положив руки на колени.

– Лёшенька, нам вскоре придётся переехать, далеко отсюда, - мать посмотрела мне в глаза и с нажимом добавила.
– Так надо!

Я моментально напрягся, ни хрена себе новости, да и эта бескомпромиссная черта мамы с "нажимом" говорила, что возникли какие - то огромные проблемы.

– Как переехать?
– воскликнул я.
– Куда, зачем?

– Так надо!
– со сталью в голосе ответила мама.
– У дальних родственников возникли трудности, мы обязаны сейчас быть с ними.

– Какие родственники?
– теперь я со вздохом опустился на табуретку.
– И куда?

– В Москву!
– услышал с порога голос отца, оказывается, не заметил, как тот вошёл.
– Поживём у них некоторое время, потом вернёмся.

– Ну если вернёмся, то ладно!
– у меня немного отлегло от сердца.
– А я был подумал, что дом продадим...

– Соседи присмотрят!
– мама встала, и принялась греметь посудой, накрывая стол отцу.

– Когда едем?
– спросил я у них.

– Послезавтра!
– отец с грустью посмотрел на меня.
– Я договорился, ты уволен с завтрашнего дня, расчёт тоже завтра. Завтра контейнер подгонят, заберём с собой кое-чего.

– Во дела!
– для меня это было сродни катастрофы, новость с переездом выбила землю из под ног. Пошёл в свою комнату и улёгся на койку, тупо уставившись в потолок. Как же так? Зачем? Я аж замычал от досады, всё моё детство прошло здесь, все друзья останутся тут, и Оля... О ней я думал теперь практически постоянно, не мог выкинуть эту девушку из головы. И теперь, когда я вот -вот замучу с ней, мне приходится уезжать. Что за наказание, за какие грехи?