Шрифт:
Моя Танюшка и Сережа улыбаются мне. Подбадривают. Милые мои!
Александра Александровна, мать Стасика, вошла. Бледная очень.
Витя Проскурин в упор смотрит на меня. Укоризненно. С пренебрежением.
Марьин, друг Стаса, ерзает на стуле.
А где же доверенное лицо обвинителя? Где Попков?
Суд начался с допроса свидетелей.
Рассказывает Проскурин. Рассказывает все, как было. Подробно и точно, без преувеличений.
13 апреля утром в «Ленкоме» был общественный просмотр нового спектакля «Вор» по Л. Леонову, в котором Витя играл главную роль. Он пригласил нас со Стасом в театр. Витя играл замечательно. Стас смотрел спектакль с большим напряжением и тихо сказал мне:
— Витя хорошо играет, но это моя роль.
В финале один из персонажей мертвый лежит на столе с зажженной свечой в руках.
Аплодисментов не было, они и не предполагались. Билетер сказала, что спектакль окончен. Все стали потихоньку, почти на цыпочках выходить.
Стас оставался на месте.
— Ты иди, Валена, а я посмотрю, как он будет подниматься, как свечку затушит. Мне интересно.
Я вышла из зала и заторопилась к себе в театр. Мы готовились к юбилею Юрия Васильевича Яковлева и в середине дня назначили репетицию.
Стас вышел из зала вскоре.
— Пойду за кулисы к Вите.
— А мне нужно в театр, — сказала я. — А потом зайду к папе, навешу его.
— Только ты не задерживайся, скорее приходи. Репетиция в театре отменилась, я зашла к папе — он жил рядом, на улице Вахтангова. Папа приболел. Он вспоминал, как они ездили со Стасом в Ленинград, и благодарил его за эту поездку.
Стас тоже любил вспоминать их поездку. Папа всю юность прожил в Ленинграде на улице Скороходова. Он долгое время не был в Ленинграде, и Стас, отправляясь на съемки на «Ленфильм» к Боре Фрумину [1] , пригласил папу с собой. Позже Стас рассказывал:
1
Речь идет о фильме «Ошибки юности», где С. Жданько сыграл главную роль. — Примеч. ред.
— Подъезжаем мы к «Ленфильму», отец выскочил из машины и помчался в сторону улицы Скороходова, только пятки засверкали… Вот, Валена, как тянет в родные места… Ух, как тянет! Поехали ко мне! Ничего нет лучше Сибири! Ностальгия замучила…
От папы я позвонила домой Стасу:
— Что ты делаешь?
— Пью. Скорее приходи. Витя Проскурин у нас.
— Смотрите не напейтесь. Вечером тебе в Минск ехать.
— Не волнуйся, у Вити еще спектакль. Билеты в Минск у тебя?
— Да. Я сейчас приеду.
И еще некоторое время задержалась у папы.
Зазвонил телефон. Это был Стас.
— Валена, скорее приходи, а то напьюсь. У нас бутылка рома.
Стас не был склонен к спиртному, а тут начал выпивать, и довольно сильно. Думаю, это было связано с закрытием картины Бориса Фрумина «Ошибки юности», на которую он делал ставку.
— После этого фильма я прославлюсь! — говорил он. — Вот посмотришь! И ты будешь гордиться мной.
Но фильм положили на полку. Это было потрясением для всей группы, а для Стаса просто трагедией. К тому же он страдал гипертонией с юношеских лет, из-за чего его от армии освободили. Все это меня очень беспокоило, и я поспешила домой.
Бутылка рома была почти допита.
Витя Проскурин был в хорошем, том самом премьерном настроении и вечером собирался на спектакль, а Стас казался каким-то взъерошенным. Ходил из угла в угол по нашей комнатке, разглагольствовал об истинном искусстве и ругал Театр Вахтангова.
— Я уйду! Ты как хочешь, Валена, а я больше не могу тонуть в этом дерьме.
Позвонил в театр и довольно грубо разговаривал с Верой Николаевной Гордеевой из репертуарной части. Стас к ней очень хорошо относился, а тут на нервной почве его занесло.
— Просьбу о разрешении поехать на съемки в Белоруссию напишет Валя Малявина… Ну почему обязательно я? Нет, сегодня я в театр не приду. Валя завтра напишет заявление, — распоряжался Стас. — А сегодня я уезжаю.
Тон был непозволительный, и мы с Витей уговорили Стаса перезвонить Вере Николаевне и извиниться. Он послушался. И вдруг — ко мне:
— Что ты так далеко от меня? Сядь ко мне на колени.
Он приготовил мне кофе, и я присела к нему на колени. Витя хотел добавить мне в кофе чуть-чуть рома, но Стас закричал:
— Она же не пьет!
Шел Великий пост, и я ни капли алкоголя не брала в рот, чем радовала Стаса. Он терпеть не мог, когда я пила, особенно крепкие напитки.
Витя оставил ром и стал собираться в театр.
Я обещала приготовить вкусный ужин и проводить Стаса на вокзал.
И Витя ушел в театр.
Отвечая на вопрос прокурора, Виктор сказал:
— Когда я ушел в 19.30, отношения между Жданько и Малявиной были нормальными.
Так каков же мотив вменяемого мне обвинения?