[51]

восток пробираются. Днем же — фрицы наезжают. Всех активистов, всех коммунистов и комсомольцев, всех, кто перед войной в западные области на работу был направлен, — к стенке или на сук. Отыскивают бывших уголовников, пропойц — организуют полицейские отряды, всюду старост — солтысов по-здешнему — сажают... Горько? Горько! А что сделаешь?

— Вы — сделали. Отряд создали.

— У меня опыт имелся... Да и не один наш отряд возник! Что говорить! На северо-востоке вон Козлов с подпольщиками действует, здесь — Батя, под Барановичами — Бринский... Ну, это — дрожжи. А тесто-то долго вспухало... Сам посуди, капитан. Иные, может, и пошли бы в партизаны, да не с чем и не знают, как начать, как организоваться... Опять же — зима на носу. Без теплой одежды, без хлеба, без оружия много не напартизанишь. И сидели. Ждали весны. Ждали, что на фронте перелом наступит. Короче — ждали чего-нибудь.

— Ожидание — не борьба.

— Верно. И тот, кто ждал, — немецких репрессий дождался. Во-первых, фрицев по морде на фронте стукнули, блицкриг дырявым оказался. Во-вторых, партизанские отряды, стихийно возникшие и из-за линии фронта переброшенные, стали удары с тыла наносить. Тут фашисты и начали бывших окруженцев под метелку сгребать, заложников хватать, целые деревни сжигать за помощь партизанам. Вот так.

— Добились чего-нибудь?

— Как не добиться! Раньше их ненавидели, а теперь еще пуще ненавидеть стали. Нашлись и трусы, и продажные шкуры, не без того. Поджали хвосты, подвывают гитлеровцам. Но те, кто зиму пересиживал, — ушли в леса, сбились в отряды. Да что далеко за примерами ходить, капитан? Ты в отряде у Бати Лагуна видел? Про Каплуна слышал?

— Видел Лагуна, но про Каплуна только в общих словах говорили.

— А историю его знаешь?.. Ну тогда послушай, тебе многое ясно станет!

И Корж рассказал...

На восьмой день войны дивизия, где служил капитан Каплун, после тяжелых боев была разбита и окружена. Во главе группы бойцов и командиров капитан Каплун сумел прорваться сквозь боевые порядки вражеских ча-

[52]

стей и ушел в барановичские леса. В стычках с фашистами группа несла потери. И в леса Красно-Слободского района капитан Каплун привел только шестерых командиров из своего полка. Здесь ему удалось встретиться с командиром другого отряда — Жуковским.

Жуковский был направлен с большой группой партизан в Красно-Слободской район Центральным Комитетом партии большевиков Белоруссии.

Добираясь до места назначения, группа Жуковского потеряла многих товарищей убитыми и ранеными. Дошли до цели только тринадцать человек.

Видя, что немцы активно прочесывают леса, устраивают облавы, не имея боеприпасов и продовольствия, Жуковский распустил отряд, приказав бойцам разойтись по деревням и перебиваться до весны кто как сможет.

Каплун, поддерживавший связь с Жуковским, не знал, что делать.

Единственный радиоприемник, находившийся у Жуковского, попал к немцам, связи с местными жителями Каплун не имел.

Он пришел к Жуковскому за советом.

— Расходитесь, — сказал Жуковский. — До весны переждем в деревнях. А там что-либо решим. Во-первых, наши могут нажать, а во-вторых, весной и летом в лесу легче.

— Но куда же идти? У вас тут знакомые есть, а у нас — никого.

— Идите в деревню Бучатин, — сказал Жуковский. — Найдете там на хуторе бывшего бухгалтера бучатинского сельпо, Лагуна. Такой долгоносый блондин... Он кандидат в члены партии. Поможет. Пристроит где-нибудь... Только учтите, Адам Лагун в разговорах очень осторожен, хитер. Может и не поверить сразу...

Каплун послушался совета, раздобыл адреса для других товарищей, а сам 11 ноября сорок первого года явился в Бучатин, отыскал хутор Лагуна. Подойдя к деревушке, он отдал свою одежду колхознице-свинарке, а в обмен взял старые залатанные штаны в белую полоску, линялую рубаху и ветхий, обтянутый серым сукнецом полушубок.

В этом полушубке свинарка четыре года досматривала свиней, и вид у одежды был соответствующий. Вдобавок рукава полушубка едва прикрывали каплуновские локти.

[53]

— Командир, что ль? — спросила свинарка у Каплуна.

— Не. Заключенный. За растрату на пять лет посадили.

— А гимнастерка?

— У одного бедолаги сменял, да промашку дал. Враз немцы шлепнут, А за что? Я человек тихий, сапожник. Меня за тихость и посадили. Мне бы своим делом заниматься, а тут, вишь, выбрали артель возглавить. Не сумел отказаться, кто-то денежки пропил, а мне — небо в крупную клеточку...

— Отсидел или так?

— Так... Немцы и выпустили...

У той же свинарки Каплун осведомился, не знает ли она здесь, в Бучатине, Лагуна?

Полагая, что такому типу нужен не Адам Лагун, известный как коммунист, а другой Лагун — пьяница и лентяй, уже продавшийся немцам, свинарка указала Каплуну на избу полицая.

Ничего не подозревавший Каплун, явившись к этому Лагуну и увидев, что перед ним светловолосый и вроде бы длинноносый человек, выложил полицаю все начистоту. Рассказал, кто он, от кого пришел и зачем.

Немцев в колхозе, на счастье, в то утро не было.