Долго ли ходили, коротко ли, много выходили, а чего искали — не сыскали. Ходили в страны восточные, а в тех странах мест дивных богато, да уж больно там всякой нечисти, карликов пакостных да ётунов бессмысленных, и через них ни с мечом не прорваться, ни с топором не прорубиться, а проще голову сложить, а добра не нажить. Ходили в страны закатные, где высокие горы да крутые берега, где круг дивных замков растут невиданны дерева, да дорога туда далека, и всю ее пройти — нужен не один месяц, а избранный день не за горами.

И на тридесять верст вокруг не сыскать им той горы. И пошли они в обратный путь невеселы, ниже плеч буйны головы повесили. Уж выходят они вновь к самому каменному кругу, как глядь — малая тропинка вьется в сторону.

— Не по ней ли пройти, попытать счастья в последний раз? Сказывал один ратный человек, что в этих краях где-то подобное место ему встретилось. Есть-де на слиянии двух рек высокая гора, и стережет ту гору некий Вещий Старец, служат ему духи горные да птицы черные, завивают в кольцо тропы торные, чтобы кто попало не прошел. А за горой той другие горы, мраком покрытые, и там никто николи не бывал, а кто бывал, тот не вернулся. Так оно сказано, а что-то там на деле будет?

Шли они, шли по той тропинке, быстры реки переходили, круты горы перевалили, столетним дубам кланялись — и пришли на высокое место, где и в одну сторону — обрыв, и в другую — обрыв, позади — частый ельник, белый березник, а впереди — чуть виднеется гора не гора, а пригорок, на макушку глянешь — шапкой каблуки достанешь. А подле горы открылась им полянка — не узка, не широка, а как раз такова, что сто человек кругом станет, да еще под стол места достанет. И стоят на той поляне четыре березки, смотрят на четыре дорожки — как четыре зубца у рогатого венца.

— Вот ли не место? Верно, о нем нам и сказывали. Долго мы по свету ходили, в чужих краях доли искали, а она вот где —у самого порога!

А снегу на той поляне — березам по пояс, соснам по колено, а прохожему человеку — и не сказать, по что. Да то было еще дело поправимое, вышли на середину поляны пятеро мужей, таких, что грязи не боятся, по любой топи пройдут как посуху. Да как стали они лицом к солнцу полуденну, со словом заветным пролили наземь чару малую жидкости огненной, сами от той чары испили, топнули трижды, не то четырежды — кто ж считал? — и стало то место ровное. Как узрели сие сами — возрадовались:

— Теперь можно и людей созывать! Полно им спать, завтра будем петь да плясать! Меду хмельного у нас на всех достанет, а пива пенного— пускай каждый по бочке привезет.

Как время настало, собирались добрые люди многи на подземной дороге, выходили на дневной свет и тли до места заветного, где Масленичному Действу указано быть.

А дорога до того места не проста, по горам да долам, через мост над водой бегучею, мимо пройдя высокий дуб. Сидит на том дубе на суку чудо зверовидное, волохатое да грабоватое, кривою дубиною помавает, всех проходящих бранно хает, по матушке лает, срамными словесы путь преграждает. А еще стоял на большой дороге лихой человек, требовал тому чудищу дани, а себе выкупа, пива на выпивку, девок на закуску, и никому мимо них не пройти, либо дань плати, либо с боем пробивайся, и пока лиходеев снегом не накормишь, хода далее тебе нет.

А тех, кто прошел, встречал на заветной поляне Государь Хозяин с Государыней Хозяйкой добрым словом, и как все собрались да к действу прибрались, то и настало время действо начинать, честных предков поминать, общий костер зажигать. Стали единым кругом, выходили на середь нарочитые мужи, выносили котел немал меду пенного. Тут запели–загудели бубны звонкие, что твой ветер, и под их звук говорил согласно весь круг слово заветное, к Огню обращенное:

— Батюшка ты, Царь–Огонь! — и далее как положено. Словно в ответ, возгорелся костер жарким пламенем. И у огня стоя, говорили Хозяин с Хозяйкою слово приветное:

— Здравствуйте, гости дорогие. Рады вас видеть на этом месте! Спасибо, что пригили наш костер почтить, меда–пива попить, хлеба–соли отведать.

А собрались мы, чтобы Весну–Красну на нашу землю кликать, Лето Красное выпускать, а Зиму Белую в дальнюю дорогу провожать. Зима нам всем надоела, наскучила, холодом да морозом замучила. А еще почтить Солнышко наше Ясное. Там, во небесных полях, Белый День переборол Темную Ночь. И теперь день станет светлее, а весна теплее. То ли не радость?

Потому будем сегодня радоваться да песни петь, веселыми быть, чтобы с нами развеселилась вся Земля Родная. Как нам сегодня от костра да от плясок тепло, так и всему миру скоро тепло станет. А чтобы веселее было начинать — испейте меду из нашей круговой чары!

И заходила по кругу чара двуконная, меду крепкого, хмельного, заветного. Не простая была чара, чудесная: все из нее пьют, а в ней никак не кончается.

И едва замкнулся круг, как промылися глотки ко красному пению, пошел–повалил честной народ прямиком на гору высокую, что неподалеку была, клич бросать, Весну закликать. Подошли ко горе — да и замерли: круг той горы стоят строем дерева старые, узловатые, рудым расцвечены, стрелами помечены, на суках черепа висят. Встретил их там Вещий Старец, в шкуры одетый, в шкуры обутый, красной шапкой покрытый, двоерогим тоягом подпертый. Встретил неласково, вопросил суровым гласом: