— Детка, я знаю, что тебе нужно.

Одним стремительным движением он перекатился на спину — и теперь Мэгги оказалась сверху, оседлав его.

Все ее существо возликовало, ощутив свободу и власть. Облегченно вздохнув, Мэгги выгнулась — и у Майкла вырвался стон.

— Так лучше?

Губы ее дрогнули, и она просияла радостной улыбкой:

— Да!

Майкл выругался вполголоса, накрыв ладонями ее грудь.

— Cara, я полон сил как никогда. Действуй, моя амазонка! Действуй без пощады!

Мэгги запрокинула голову и начала двигаться на нем, размеренно подымаясь и опускаясь, упиваясь неистовством его страсти и тем, что она способна распалить в нем такой огонь. С каждым движением Майкл все глубже входил в нее, и напористый ритм очень скоро приблизил ее к упоительному финалу. Волосы ее взлетали и опадали на плечи, соски пылали в умелых пальцах Майкла. Чувствуя, что вот-вот взорвется, Мэгги приподнялась и на долю секунды замерла над ним — свободная и прекрасная.

— Давай, mia amore. Давай!

Мэгги с силой опустилась на него и содрогнулась от неописуемого наслаждения. Срывая голос, она выкрикивала имя Майкла и слышала, как он хрипло рычит, извиваясь под ней. Мир рассыпался ослепительным фейерверком, и Мэгги двигалась до тех пор, пока не осушила сладостный кубок до донышка. И когда она в полном изнеможении рухнула на грудь Майкла и его сильные руки сомкнулись вокруг нее, в мыслях, сердце и душе Мэгги раз за разом звучало одно только слово.

Дома.

А потом она закрыла глаза и заснула.

Мэгги небольшими глотками прихлебывала крепкий обжигающий кофе и любовалась великолепным видом. Солнечный свет заливал зеленые холмы, ослепительным сверканием очертив могучие силуэты увенчанных снежными шапками гор. Россыпь терракотовых пологих крыш тянулась до самого горизонта. Теплый ветерок веял запахами оливы и лимона, и Мэгги глубоко вдыхала ароматный воздух, безуспешно стараясь угомонить неистово бьющееся сердце.

Прошлой ночью она занималась любовью с Майклом Конте.

В памяти Мэгги мелькали обрывки воспоминаний. Восхитительный жар и всепоглощающий взрыв оргазма. Губы Майкла, тронутые нежной улыбкой. Руки, ласкавшие ее так, словно она хрупкое бесценное сокровище, а не легкое развлечение на одну ночь.

Только ведь это не так. Именно развлечение и именно на одну ночь, самое большее на две. Потому что в конце недели этому нелепому фарсу придет конец и Майкл навсегда исчезнет из ее жизни. Исчезнет, как и все его предшественники.

Как такое могло произойти? В доме Брайана Мэгги исповедалась Майклу в своих тайнах добровольно, и ей некого было винить в случившемся, кроме самой себя. Нежность Майкла подтолкнула ее разоткровенничаться куда верней, чем любые настойчивые требования. Совсем недавно она клялась себе, что улетит отсюда первым же рейсом, — и вот сама же вызвала Майкла на любовный поединок, наивно полагая, что секс поможет выкинуть его из головы.

Мэгги прикусила нижнюю губу и отпила глоток обжигающего кофе. Когда она проснулась, Майкл уже ушел, оставив записку, что выберется на пару часов в город, а по возвращении отвезет ее в головной офис «Ла дольче фамилиа». Разочарование, которое испытала Мэгги, проснувшись одна, потрясло основы ее мироздания. Она всегда боролась с соблазном поскорее сбежать из постели, едва рассветет, и только вчера впервые в жизни ей захотелось прильнуть поутру к мужчине, с которым она провела ночь. Раз за разом Майкл заставал ее врасплох, бросал ей вызов и пробуждал страстное желание выйти за пределы обыденного. Майкл опасен… потому что способен овладеть не только ее телом, но и душой.

Надо бежать отсюда. Бежать без оглядки.

Сердце забилось тяжело и гулко, кровь зашумела в висках. Приступ паники неумолимо приближался, набирая обороты, и Мэгги схватилась за фотоаппарат, надеясь хоть так побороть этот нелепый выверт своей физиологии. Восстановить ровное дыхание и ясность мысли. Она принялась делать снимки пейзажа, сосредоточив все внимание на видоискателе, выискивая уникальный, потрясающий кадр. И двинулась вдоль края террасы, целиком поглощенная шумом затвора и вспышками объектива. Что угодно, только не поддаться муторному зову тревоги, который подталкивает ее к срыву.

— Мя-я-яу!

Шарахнувшись от кошачьего вопля, Мэгги споткнулась и едва не приземлилась на пятую точку. Перед глазами пронесся в прыжке размытый черный силуэт, и Мэгги отпрянула, стремясь во что бы то ни стало избежать знакомства с острыми когтями.

— Дерьмо! — завопила она, пятясь к безопасной середине мощенной плитками террасы — подальше от зарослей. — Пошел вон, скотина!

Кот — если это вообще был кот — вкрадчиво и хищно двинулся к ней. На черной морде горели огнем ярко-зеленые глаза, массивные лапы ступали по плиткам, неуклонно сокращая расстояние между ними. Метнувшись за металлический барный стул, Мэгги с ненавистью смотрела на приближавшуюся тварь. Она не любила кошек. Терпеть не могла. Собаки — еще куда ни шло, они, как правило, ласковы и беззаветно преданы тем, кто о них заботится. Кошки — другое дело. Они, словно стервозные примадонны, убеждены, что все окружающие годятся лишь на то, чтобы им служить. Кошек Мэгги боялась до судорог, даже больше, чем детей, а значит, речи не может быть о том, чтобы продолжить приятное сидение на террасе. Эта тварь, однако, была втрое крупнее обычной кошки, скорей размерами с небольшую собаку. Любая ведьма сочла бы за честь обзавестись таким экземпляром. Кот сверлил ее горящим взглядом так, словно хотел навести порчу, и Мэгги чувствовала себя как загипнотизированная.