Я усмехнулся; мисс Фромсетт сохранила серьезность. Она потушила в медно-стеклянной пепельнице сигарету и серьезно посмотрела на меня.

— Недурно, — сказал я. — Если нет возможности ответить хорошим ударом, то почему не поступить так?

— Да. Несколько недель спустя Флоренс Алмор нашли мертвой в гараже. Ворота гаража были закрыты, а мотор машины работал. Мисс Фромсетт замолчала на секунду и облизала губы. — Нашел ее Крис Лоури. Он возвращался домой под утро. Миссис Алмор лежала в пижаме на бетонном полу, голову она накрыла одеялом, которое набросила и на выхлопную трубу. Доктора Алмора дома не было. Газеты написали лишь о скоропостижной смерти, никаких подробностей не сообщалось. Дело замяли.

Мисс Фромсетт чуть приподняла сжатые кисти рук и снова уронила их на колени.

Я спросил:

— Значит, что-то было не так?

— Об этом поговаривали, но ведь так всегда бывает. Вскоре я услышала то, что называется «факты». На Вайн-стрит я повстречала этого самого Броунвэлла, и он предложил мне пойти куда-нибудь выпить. Он не вызывал у меня симпатии, но мне надо было убить полчаса, и я согласилась. Мы пошли в бар Леви, и он спросил, помню ли я ту малышку, которая плеснула ему в лицо. Я ответила, что помню. И тогда состоялся примерно такой разговор. Я его хорошо запомнила.

Броунвэлл сказал: «Наш приятель Крис Лоури неплохо устроился. Даже если он вообще когда-нибудь останется без подружек, то, и на этом сможет заработать».

«Что-то я не понимаю», — сказала я.

«Черт, — сказал он, — ты, наверное, просто не в курсе. В ту ночь, перед тем как отдать богу душу, Алморша была в заведении Лу Конди, играла в рулетку и вдрызг проигралась. Она разозлилась, заявила, что колеса изогнуты, и закатила скандал. Конди пришлось чуть ли не силой утащить ее в свой кабинет. Через медицинский коммутатор он связался с доктором Алмором, и тот вскоре явился. Сделал ей укол из тех ампул, что у него всегда наготове. Потом он уехал, предоставив Конди доставить ее домой. Кажется, у самого доктора был какой-то срочный вызов. Ну, Конди отвез Алморшу домой, открыла им медсестра, которую доктор вызвал. Конди отнес жену доктора наверх, а медсестра уложила ее в постель. Конди уехал к своим фишкам. Так вот, то жену доктора пришлось тащить на руках до кровати, а то вдруг она в ту же ночь сама встает, сама доходит до гаража и кончает с собой, надышавшись окисью углерода. Что на это скажешь?» — спросил меня Броунвэлл.

Я сказала, что ничего об этом не слышала, и спросила, откуда у него такие сведения.

«Я знаком с одним репортером из листка, который они называют газетой, — ответил он. — Не было ни расследования, ни вскрытия. Если и были какие-то проверки, то о них ничего не сообщалось. Постоянного коронера у них там нет, его обязанности по очереди в течение недели выполняют разные лица из своих. Все они, естественно, лебезят перед политическими группировками. В маленьком городе, если ты обладаешь хоть каким-то влиянием, замять такое дело проще простого. А в тот период авторитет Конди был очень силен. Ему не хотелось подвергать огласке результаты следствия, а доктору тем более».

Мисс Фромсетт замолчала, ожидая, что скажу я. Я ничего не сказал, поэтому она добавила:

— Я полагаю, вы поняли, что хотел сказать Броунвэлл?

— Разумеется. Алмор прикончил свою жену, а потом они с Конди вступили в сговор и замяли дело. Такое проделывали и в более чистеньких городках, чем Бэй-сити. Но ведь это еще не все, не так ли?

— Не все. Родители миссис Алмор вроде бы наняли частного детектива. Этот человек служил ночным охранником, и он, собственно, появился сразу вслед за Крисом. Лоури говорил, что у него наверняка были кое-какие сведения, только воспользоваться ими ему не пришлось: его арестовали за вождение машины в пьяном состоянии и приговорили к тюремному заключению.

— Все? — спросил я.

Мисс Фромсетт кивнула.

— Пусть вас не удивляет, что я так хорошо все запомнила: запоминать беседы входит в мои профессиональные обязанности.

— Я вот о чем подумал: сказанное вами мало что проясняет. Пусть даже Лоури обнаружил труп жены Алмора — что это ему дает? Ваш болтливый знакомый Броунвэлл, видимо, считает, что случившееся дает кому-то возможность шантажировать доктора. Но ведь для этого необходимы очень веские доказательства, особенно если хочешь прижать человека, уже расквитавшегося с законом.

— Я тоже так считаю, — согласилась мисс Фромсетт. — А кроме того, не хочется думать, что Крис Лоури, помимо других грязных дел, опустился еще и до шантажа. Больше мне нечего сообщить вам, мистер Марло. К тому же мне пора идти.

Она стала подниматься.

— Это еще не все, — остановил я. — Мне надо кое-что вам показать.

Я достал из кармана маленький надушенный платочек, который вытащил из-под подушки Лоури, и бросил его на стол.

Мисс Фромсетт посмотрела на платочек, посмотрела на меня, взяла со стола карандаш и концом с резинкой пододвинула платок к себе.

— Чем он пахнет? — спросила она. — Жидкостью от мух?

— Я полагаю, чем-то типа сандалового дерева.

— Дешевая синтетика. Омерзительно — это еще слишком мягкое слово. А зачем вы показываете мне этот платок, мистер Марло?

Она снова откинулась в кресле и посмотрела на меня холодными спокойными глазами.