Мирабелла поежилась, тревожно помахала хвостом.

— Ужасные создания, — хриплым шепотом ответила она. — Уроды, уроды, уроды, как снаружи, так и внутри. Вообще-то, они из семейства рептилий, если вас это интересует. Злобные, мерзкие твари. Некоторые говорят, что они тоже служат Королеве, но это не так. Скавги ни на кого не работают, они сами по себе. Их единственная забота — набить себе живот.

— Но все-таки, какие они? — продолжала выспрашивать Лиза.

Глаза у Мирабеллы забегали, словно она опасалась в следующую секунду увидеть перед собой живого скавга.

— Сложно сказать, трудно описать, — произнесла она. — Они коварные, хитрые, мерзкие, жуткие существа. Постоянно меняют свою форму, хотя им никогда не удается скрыть свой хвост. Никогда. А хвосты у них толстые и длинные, как змеи.

У Лизы похолодело все внутри. Нет, нет, только не это. Змей с нее уже достаточно.

— А еще они воняют, — добавила Мирабелла. — Ужасно воняют. Искупай скавга в ванне с розовым шампунем, от него все равно будет разить, как от скотного двора в августе. Они питаются мертвечиной, потому так и воняют. Скавги совершенно некультурные, у них ужасные манеры.

— Но мы… мы не повстречаемся со скавгами, правда? — испуганно спросила девочка.

— Может, и не повстречаемся, — неуверенно ответила крыса. — Это трудно сказать.

Затем она поспешила дальше, предоставив Лизе самой додумывать на ходу, кто такие скавги. Они представлялись ей какой-то помесью игуаны и бешеной собаки. Наверное, лучше быть разнесенной в щепки корнем-змеей, чем столкнуться с этими скавгами, решила она.

Теперь путешественники забрались на такую высоту, где не росли уже даже кусты. Со всех сторон их окружали камни, черные, как уголь, камни, и ничего, кроме камней, если не считать, конечно, редких, едва разгонявших тьму своим слабеньким светом, фонарщиков.

— Почти… пришли, — тяжело дыша, сказала Мирабелла. — Еще… немножко… и мы достигнем… вершины.

А затем сверху, над их головами, раздалось пение.

Голос шел откуда-то из-за последнего поворота горной тропы, уходившего в узкую арку, образованную двумя склонившимися друг к другу каменными глыбами. Настолько отвратительного пения Лиза не слышала еще никогда в жизни.

Голос врал неимоверно, еще сильнее, чем папа, когда пытается пропеть «С днем рожденья тебя!» — а мистеру Эльстону, как известно, еще в детстве медведь на ухо наступил.

Лиза и Мирабелла повернули, прошли через каменную арку и неожиданно оказались на вершине горы. Отсюда начинался крутой обрыв, а где-то далеко внизу виднелась широкая бескрайняя долина, затянутая клочьями молочно-белого тумана.

А еще здесь был узкий деревянный мостик, соединявший гору с вершиной соседней горы-близнеца. Впрочем, вторая гора-близнец не была такой уж «соседней», ее вершина едва виднелась вдалеке. А перекинутый над пропастью мостик казался очень, очень ненадежным. При виде всего этого девочку начало подташнивать.

— И мы… — с трудом сглотнув, начала она. — И нам нужно будет перейти… туда?

— Не так быстро!

Этот голос прозвучал из небольшой груды булыжников. Лиза пораженно наблюдала за тем, как эта груда зашевелилась, развернулась, поднялась, и оказалось вдруг, что это вовсе не куча камней, а один, только очень большой крот. Гигантский. Ростом крот был даже чуть выше, чем Мирабелла, намного толще ее, и одет он был в какую-то серую хламиду, такую грязную, мятую и тусклую, что Лиза приняла ее в полумраке за груду камней. Шерстка у крота оказалась белоснежной, а глаза — хотя и открытые — были мутными, незрячими, словно полностью затянутое инеем окно. Да этот крот слепой, поняла девочка.

— Мы пришли с миром, — сказала Мирабелла и, несмотря на то что слепой крот не мог оценить ее жест, низко присела перед ним, коснувшись земли краем своей грязной бумажной юбочки.

Крот повел белым, как и его шерстка, носом, и ответил:

— Девочка-человек и крыса. Что у вас за дело на той стороне?

Голос у крота был хриплым, тихим. Очевидно, это он пел перед этим — точнее, пытался петь. Только таким голосом можно петь так отвратительно.

— Мы идем к гнездам, — ответила Мирабелла. — Мы должны принести дар королеве прядильщиков.

Лиза знала, что Мирабелла говорит так только для того, чтобы пройти на другую сторону моста, но ей не понравилось то, как крот навел на Крысу свои немигающие молочно-белые глаза, а затем улыбнулся, показав блеснувшие в его розовой пасти острые зубы.

— Ну, да. Подарок, — произнес он тоном, каким очень голодные люди произносят слово «бутерброд». — Но никто не может пересечь мост, не пройдя перед этим испытание.

— Какое испытание? — с опаской спросила Лиза.

— Вы должны разгадать загадку, — проговорил крот.