В Бостоне все приготовления были закончены к середине июля. Четыре больших корабля и тридцать транспортных судов приняли на борт более 2300 человек. Однако отплытие задержалось почти на месяц из-за того, что администрация все надеялась дождаться помощи из метрополии. Лишь 9/19 августа, когда дальнейшее ожидание становилось небезопасным из-за приближения сезона осенних штормов, армада Фипса подняла якоря. Накануне была выпущена специальная прокламация, призывающая жителей Новой Англии должным образом настроиться на предстоящее богоугодное дело. Был объявлен день поста и покаяния. В колонии, по свидетельству Коттона Мэзера, «череда молитв творилась не переставая». [711]

К тому моменту, когда массачусетсские корабли отошли от острова Нантаскет и взяли курс на север, операция на сухопутном театре боевых действий уже закончилась, фактически так и не начавшись. Отряд Ф.-Дж. Уинтропа собирался с еще большим трудом, чем экспедиционный корпус Фипса. В конечном счете, своих бойцов (всего 600-650 человек) прислали только Нью-Йорк и Коннектикут. Среди ирокезов, на которых возлагалось столько надежд, свирепствовала эпидемия оспы. Три из пяти племен вообще отказались присылать своих людей, остальные были представлены несколькими десятками мрачных и угрюмых воинов.

В конце июля Уинтроп выступил из Олбани к границам Канады с тем, чтобы в соответствии с общим планом заставить французов разделить свои силы между Монреалем и Квебеком. Он дошел до места впадения Вуд-Крик в озеро Шамплен, но там был вынужден остановиться, так как его положение было очень сложным. Среди английских ополченцев также началась эпидемия оспы. В отряде не хватало продовольствия. Между бойцами из разных колоний происходили конфликты (правда, еще более серьезные конфликты происходили между бойцами из Нью-Йорка: часть из них была за Лейслера, часть — против). Кроме того, англичане оказались не в состоянии справиться с теми трудностями, которые возникли во время перехода по дикой местности. Например, они очень слабо представляли себе, как строить каноэ, которых у них не было и без которых их дальнейшее продвижение было просто невозможно.

В такой ситуации Уинтроп решил отказаться от дальнейшего наступления и отдал приказал возвращаться в Олбани. Правда, перед этим помощник Уинтропа капитан Джон Скайлер, 13/23 августа собрав остававшихся в строю ополченцев и индейцев (всего около 150 человек), совершил бросок к окрестностям Монреаля. Там он напал на поселение Ля-Прери, расположенное на левом берегу реки Св. Лаврентия, разорил его и ушел, захватив несколько десятков пленных. Как видим, англичане, которые до этого неоднократно обвиняли французов в том, что те ведут войну «диким» и «трусливым» способом, сами воспользовались точно такой же тактикой.

Взбешенный провалом операции Лейслер приказал арестовать Уинтропа, однако под давлением бойцов его отряда, угрожавших бунтом, был вынужден освободить его. [712] Надо сказать, что поведение самого Лейслера во всей истории, связанной с походом против Канады, было достаточно странным. Он громче многих других заявлял о необходимости этой операции, но его вклад в ее подготовку и осуществление оказался весьма скромным. В июне 1690 г. «революционное правительство Нью-Йорка» официально заявило, что оно пришлет в Бостон три военных корабля для участия в морской операции; [713] но это обещание не было выполнено. Впоследствии именно Лейслера обвиняли в провале атаки на Монреаль. Никольсон писал Лордам торговли в ноябре 1690 г.: «…наступление на Канаду по суше провалилось, поскольку Лейслер не обеспечил полковника Уинтропа каноэ и продовольствием, как он это обещал». [714]

Известие об отступлении отряда Уинтропа было получено в Бостоне 18/28 августа, когда массачусетская эскадра уже была в пути. И в то время как Фипс надеялся на то, что его противнику придется разделить свои силы, Фронтенак, наоборот, получил возможность стянуть все имеющиеся у него войска к Квебеку, что он и сделал, как только узнал (сначала от индейцев из Акадии, а затем и от французских моряков) о приближении англичан.

К счастью для французов, еще весной 1690 г. по приказу Фронтенака столица Новой Франции была обнесена дополнительной полосой частокола с каменными редутами. При первом же известии о приближении неприятеля по приказу городского старшины сьёра Прово началось строительство траншей и баррикад, которые должны были закрыть подступы к Квебеку.

На рассвете 6/16 октября с борта своего флагмана Фипс увидел квебекскую цитадель, высящуюся на неприступной скале. В «нижнем» городе были установлены батареи, которые могли простреливать все подходы со стороны реки. Правда, соотношение сил было в пользу англичан. В распоряжении Фронтенака имелось около тысячи солдат из отдельных рот морского министерства и колониальная милиция, всего около 2 тыс. бойцов, тогда как у Фипса было как минимум на 300 человек больше. Вместе с тем абитаны Новой Франции отнюдь не собирались оставаться пассивными зрителями происходящего. Английская агрессия вызвала первый за всю историю Французской Канады патриотический подъем среди ее жителей.

В своем пастырском послании квебекский епископ Сон-Налье призвал жителей колонии бороться с англичанами, которые» являются «врагами не только нас, французов, но врагами нашей меры и нашей святой религии». [715] О настроениях канадцев (>то слово тогда уже было достаточно широко распространено) наглядно свидетельствует следующий эпизод. Поднимаясь по реке Св. Лаврентия, англичане попытались организовать высадку в районе Ривьер-Уэль, но были отбиты местными жителями, которых возглавил их кюре Пьер де Франшвиль. [716] Впрочем, в некоторых других мечтах бостонцам удалось ограбить несколько ферм и захватить полтора десятка пленных (главным образом женщин и детой).