– Миссис Катарина Аттвуд тут больше не работает. И пока ей не найдут замену, библиотека будет закрыта. Если это все, что ты хотел, то не трать мое время попусту.
– Замдиректора вновь начала что-то строчить, показывая тем самым, что разговор окончен.

Гарри в растерянности медленно шел к дому своего друга, а по-другому он и не воспринимал сердечную женщину-библиотекаря. Мальчик бывал там несколько раз, когда она приглашала его на чай. Ее уютный домик находился всего в нескольких кварталах от школы, правда, в противоположной стороне от Тисовой улицы. Но Гарри Поттер не замечал расстояния, поглощенный тревожными мыслями о том, что такого могло случиться со старой женщиной. Если на выходе из школы он думал о болезни, увольнении на пенсию или внезапном отъезде, то на подходе к дому с приметной черной дверью - исключительно об эксклюзивных причинах: нападении вампиров или похищении инопланетянами.

Действительность не оправдала ожиданий, и реальность показала насколько жизнь сложная штука: на двери была прикреплена табличка, и на ней было написано:

"Церемония похорон Катарины Элизы Аттвуд состоится семнадцатого августа в местной церкви".

Теперь-то Гарри понял, что подразумевалось под "как громом пораженный". Он застыл на месте, как и мир вокруг него, его не особо загорелое лицо побледнело еще больше, и дышать стало проблематично. Однако это не продлилось долго, вот он шумно вздохнул, и мысли вернулись в покинутую ими обитель. Гарри пошатнулся, и, отступив на шаг назад, развернулся, и отправился домой к "дорогим" родственникам: ему нужно было придти в себя, а он знал только одно место, которое могло поспособствовать этому.

После пары дней душевных терзаний и метаний на привычной для него крыше ему стало стыдно за эгоистичные мысли: Гарри было грустно не оттого, что она умерла, а оттого, что он потерял друга и учителя. И, как только он это осознал, мальчик смирился с потерей. К нему вернулось рациональное мышление, и посетили здравые мысли, сходить и узнать, что случилось с миссис Аттвуд.

От соседей школьного библиотекаря, настроенных весьма благожелательно (слухи, распускаемые о нем тетей Петуньей, не распространялись так далеко), ему удалось узнать, что их соседку сломил внезапный приступ болезни с непроизносимым названием, а вовсе не пришельцы, на которых ранее грешил Гарри. Это случилось восьмого числа прямо на улице, откуда ее и увезли в местную больницу, а на следующий день приехала ее сноха, прошла по ближайшим соседям и повесила памятную табличку. Уточнив время начала похоронной церемонии, он пошел обратно к любимой крыше, решив для себя, на что он потратит с трудом собранные сбережения. Он получил некоторое представление о похоронах после того, как ему пришлось принять участие в церемонии прощания с троюродной тетушкой дяди Вернона, а может, это была и не тетушка вовсе (просто он не смог разобраться в степени родства).

Утром пятницы Гарри Поттер с букетом цветов и открыткой "Учителю от благодарного ученика" находился у входа в траурный зал, затесавшись в небольшую толпу, видимо, соседей и старых друзей покойной. Не было видно ни одного знакомого лица, из чего мальчик сделал печальный вывод, что в школе работают нехорошие люди. Могли бы хоть одного человека прислать, с другой стороны, может, тут и был кто-то, кого он не знал. Мальчик стоял в кепке, которую постоянно носил, сдвинув на лоб, скрывая свой молниеобразный шрам. И Гарри делал это вовсе не из-за того, что так приказала ему "дорогая тетушка" Петунья, а потому что ему было противно, когда окружающие постоянно пялились на его метку.

Наконец, недолгое ожидание завершилось, и священник, у которого было одухотворенный вид, пригласил гостей пройти. Внутри уже была женщина с двумя девочками примерно его возраста, как понял Гарри, это была невестка с дочерьми. Миссис Аттвуд один раз упомянула, что ее сын погиб, с дочерью они не разговаривали, и невестку она не слишком жаловала. Больше они к этой теме не возвращались. Мальчик пристроился на самой последней скамье у самого входа. Рядом с ним в последний момент элегантно опустилась дама средних лет. Вскользь взглянув на нее и отметив необычный наряд под старину, Гарри, не любящий когда на него пялятся и требующий от себя того же к другим, отвернулся. Святой отец, между тем начал читать молебен.

После зачитывания краткого некролога и оглашения желания покойной об отказе от кремации, мол, тело будет захоронено на местном кладбище, наступила минута молчания. Зашевелившийся народ возвестил об окончании безмолвия и потянулся к гробу возложить цветы. Гарри поспешил пристроиться к медленно выбирающимся со своих скамеек людям, чтобы не оказаться последним, и не заметил, как из букета вылетела открытка. Только когда он укладывал букет, пропажа стала явной. Гарри уже хотел вернуться и поискать ее (ведь он точно помнил, что, пока сидел, записка была воткнута в букет), как из-за спины чья-то рука протянула ему утраченную вещь.

Гарри взял открытку и неспешно оглянулся - это была та женщина, с которой он делил последнюю скамью. Ее лицо, которое не было испорчено морщинами, что свидетельствовало о еще не наступившей зрелости, украшала скромная грустная улыбка очень похожая на ту, что постоянно показывалась у миссис Аттвуд.

– Спасибо.
– Тихо поблагодарил Гарри, воткнув не глядя пропажу в букет и не дожидаясь ответа, пошел к выходу.

Женщина же, сказав пару коротких фраз снохе и дождавшись ответного такого же короткого кивка, направилась вслед за мальчиком, быстро шагающим к двери. Догнав его у самого выхода, она положила руку на плечо и спросила:

– Пожалуйста, подожди! Мальчик не мог бы ты немного поговорить со мной о Катарине Аттвуд?

– Хорошо, мисс...?
– неуклюже поинтересовался Гарри.

– Миссис Абанкур, но зови меня просто Амелией, - женщина снова улыбнулась краешком губ.
– Ты меня заинтересовал, давай отойдем немного в сторону и пообщаемся.

Это было необычно для Гарри, вот так вот сразу переходить на доверительное общение: прошло немало времени, прежде чем они с миссис Аттвуд стали обращаться друг к другу по именам в разговорах тет-а-тет. Он с удивлением посмотрел на нее, но, кивнув в знак согласия, позволил увлечь себя в сторону.