И мне даже начал нравиться этот аромат.

Однако весь день у меня жгло живот. Разумеется, ни авторы, ни куриные грудки, которые подавали на ленч, не имели к этому никакого отношения. Причина была в другом: моем вечернем выходе в свет с Дэном Уитерби. Я буквально отсчитывала часы и минуты.

Семь часов.

Пять с половиной часов…

Теперь, когда я знала, как он выглядит, он постоянно попадал в поле моего зрения. Впрочем, при его росте иначе и быть не могло. Он возвышался надо всеми. Плюс светлые волосы (крашеные или выбеленные солнцем? Трудно сказать). И эта улыбка… зубы были такими белыми, что иной раз сверкали под флуоресцентными лампами. Во время ленча он сидел за соседним столиком, и иногда я слышала хрипловатый сексуальный смех, который вызывал мысли, не имевшие ничего общего с издательским бизнесом.

Четыре часа и сорок пять минут.

Пожалуй, единственным неприятным Моментом второй половины дня стало общение на том же ленче с Синтией Шмидт, любимой авторшей Касси. За столиком сидели и другие авторши «Кэндллайт», но Синтия просто прилепилась ко мне.

— Вчера вечером я приехала на машине из Медфорда, — сообщила она мне. — Мой номер рядом с вашим.

Меня это несколько удивило. Я не подозревала, что за моим номером установлено наблюдение.

— Как вы узнали?

— Я вызвалась помочь организационному комитету в доставке подарочного набора в ваш номер.

Все приглашенные на конференцию редакторы и агенты получили пакет, набитый книгами орегонских авторов и различными материалами рекламных туров: буклетами, ручками, блокнотами — с логотипами их сайтов, и, что мне понравилось больше всего, шоколадным батончиком с фотоснимком последней книги одного из авторов на обертке. Я намеревалась отвезти этот набор Флейшману. Не сомневалась, что от радости он подпрыгнет до потолка.

— Вы все так много сделали. — Я надеялась втянуть в разговор кого-нибудь еще. — Впервые в жизни я чувствую себя VIP-персоной.

— Это нормально. — Синтия растянула губы в улыбке. — Касси сказала, что это ваша первая конференция.

— Да, — призналась я, делая вид, что не замечаю ледяных ноток в ее голосе.

— Ну, я подумала, что она поступила очень благородно, позволив вам поехать вместо Риты.

Я потеряла дар речи. Позволив мне поехать? Вот так Касси пудрит мозги своим авторшам? Меня так и подмывало объяснить, что поездка Касси на конференцию никем и никогда не планировалась, а благородство Касси — плод ее воспаленного воображения.

— Но Касси всегда такая, не правда ли? — добавила Синтия.

Я могла не сомневаться, что мой ответ тут же долетит до Нью-Йорка, поэтому сглотнула слюну, улыбнулась и кивнула:

— Да, Касси очень добрая, — решив при этом, что должна как можно скорее проверить содержимое подарочного пакета. А вдруг там бомба с часовым механизмом?

Хотя я и повидалась с Дарлен Пейдж за ленчем, она еще раньше записалась на беседу со мной. В рамках конференции РАГ беседы в формате автор — редактор обычно устраивались для еще не публиковавшихся авторов, с тем чтобы каждый мог непосредственно обсудить свою книгу с живым человеком, прилетевшим из далекого Нью-Йорка. Но большинство авторов при этом так волновались, что их рассказы более всего напоминали мою лекцию о сюжете. И я, проработав редактором каких-то два месяца, не чувствовала себя вправе заставлять людей так нервничать.

Чтобы хоть как-то их успокоить, я говорила всем, что с удовольствием посмотрю то, что они могут нам предложить, — даже женщине, которая пришла с романом «Вампир поневоле». Интрига романа заключалась в том, что главному герою, анестезиологу отделения экстренной хирургии, приходится из ночи в ночь лицезреть голые шеи лежащих без сознания пациентов и скрывать свою истинную сущность от коллег, включая очень сексуальную женщину-кардиохирурга.

Дарлен Пейдж, известной писательнице, не было нужды продвигать свою очередную работу. Но она все равно нервничала. Извинилась за то, что ушла от меня. Нужно сказать, что теплых чувств Дарлен у меня не вызывала. Я, конечно, делала вид, что пытаюсь ее понять, но тем не менее вела себя достаточно холодно.

— Разумеется, я не жалуюсь, — заверила меня Дарлен. — Касси такая хорошая…

— Да-да. Еще и такая добрая.

Губы Дарлен дрогнули.

— Она прелесть, но…

Я наклонилась вперед:

— Но что?

— Ну… когда я работала с Джулией, та всегда с энтузиазмом относилась к моей работе, если вы понимаете, о чем я.

Я не понимала, но не подала виду.

— Мы не встречались с Джулией.

— Да, конечно! — Щеки Дарлен порозовели при напоминании о том, что я пришла на место Джулии, а она решила, что ей со мной работать негоже. — Да! Видите ли, Джулия всегда говорила, что издательство «Кэндллайт» будет стараться продвигать мои книги, ставить в более престижные серии. Может, снабжать специальными обложками… даже набирать мои имя и фамилию пухлыми буквами.

— Пухлыми? — Такого термина я еще не слышала.

— Вы знаете, приподнятыми над обложкой.

— Ага!

— С фольгой! — быстро добавила Дарлен.

Я кивнула. Если эта женщина мечтала о тисненных фольгой буквах на серийной книжке, ей, пожалуй, следовало обратиться к психиатру. Фольга стоила дорого, а потому ценилась, как убывающие запасы пищи в спасательной шлюпке. Я это знала, потому что мы с Ритой долго упрашивали Троя запланировать красную фольгу для обложки «Останавливающего сердца». Он согласился, но после долгих недель осады и лишь потому, что этому роману предстояло открыть серию «Пульс» с подкорректированной тематикой.