— Ты можешь помочь? — спросил Роуни. — Ты можешь отдать ему то, что они забрали?

— Нет, — сказала Башка. — И я не буду принимать тебя обратно. Ты можешь быть моим, но мне ты больше не нужен. Больше нет времени, чтобы научить тебя, чтобы ты был полезным, а Башка не собирается играть с куклами. Река не будет танцевать под дудку кукловода, поэтому наводнения не избежать.

Она вскарабкалась на то, что осталось от вагона.

— Помоги ему! — закричал Роуни ей вслед. Она должна была быть способной помочь ему. Она могла изменить мир своими словами. Она сама была стихией. Она была Башкой.

— Беги, карлик, — ответила она. — Беги к Семеле. Убегай от реки. Мне надо отнести мой дом повыше и забрать с собой большую часть южного берега, ну. — Она направилась вверх по туннелю, и скрип ее ноги затих вдали.

Извилистые кирпичные стены все еще светились от Башкиного заклятия. В их свете Роуни прошел по искореженному вагону. Он встал рядом с братом, и тот его не заметил.

— Роуэн?

Молчание.

— Это я.

Тишина заполнила пространство вокруг них. Роуни вдохнул полные легкие холодного молчания. Он стоял и смотрел на брата, просто смотрел, в туннеле под рекой, под тем местом, откуда они всегда бросали камешки. Он оглядел лицо Роуэна, пытаясь увидеть хоть какой-то признак узнавания или радости. Он не понимал, что он там видел. Он не знал, значит ли что-нибудь любое легчайшее движение глаз или рта.

Роуни чувствовал себя так, как будто это в нем проделали дыру.

Вода сочилась между кирпичами потолка. Она сочилась быстрее и быстрее. Капля упала на лицо Роуни. Он заставил себя двигаться. Он взял брата за руку и вывел его из искореженного вагона. Роуэн легко шел, не сопротивляясь, не проявляя никакой собственной воли.

Роуни вернулся к двум остальным, тем, что были в рыбьих масках. Он толкнул их к северу.

— Бегите, — сказал он. — Не останавливайтесь, пока не выйдете из туннеля, а потом взберитесь по какой-нибудь лестнице. — Они послушали его. Он понадеялся, что оба убегут от наводнения.

Роуни и Роуэн двинулись на юг. Они обогнули вагон, наступая на останки птиц и осколки стекла. Воздух с тихим воем летел по туннелю. Роуни не понимал его речи.

Они обошли лабиринт из луж там, где грязь около рельсов лежала неровно. Воздух вокруг них пах мокрыми мертвыми собаками и гниющей рыбой. Роуни услышал всплеск, доносящийся из самой большой лужи. Он не оглянулся, но обратился к тому, что плеснуло там.

— Грядет наводнение, — сказал он луже, призракам и копателям. — Примите меры. Грядет наводнение. — Может быть, они его услышали. Может быть, все, что бродит здесь, закопается в безопасное место, туда, куда река не доберется — если река способна куда-то не добраться.

С потолка теперь капало чаще. Вода текла между кирпичами. Ручейки текли по грязи под рельсами и расширялись. Грязь исчезала. Рельсы исчезали. Наконец осталась только вода, доходящая до икр, а потом до колен. Насекомоподобный свет Башкиного заклятия начал исчезать.

Роуни и его брат двигались сквозь поднимающуюся воду. Они шли медленно. Роуни не думал, что они доберутся до южного берега раньше, чем туннель окончательно затонет. Он не знал, что ему делать. Он чувствовал себя бесполезным, беспомощным и маленьким. Он чувствовал, что ему нужно стать кем-то, кто не был бы им, так что он достал лисью маску и надел ее.

В меркнущем неверном свете Роуни оглядел туннель лисьими глазами.

Он увидел дверь в стене туннеля. Он вспомнил, что Эсса сказала ему о ступеньках Часовой башни: лестница вела до самой центральной опоры, вниз и еще вниз.

— Я знаю свой путь, — сказал он Роуэну, — и могу узнать твой. — Он все еще не помнил остальной речи, но он знал то, что ему потребовалось. Он припустил по туннелю, двигаясь, как могла бы двигаться лиса, и таща брата за собой.

Они дошли до двери. Она была заперта. Это ничего не значило, потому что замок уже проржавел и сломался. Дерево и металл протестующее заскрипели, когда Роуни нажал на них, но дверь открылась. В темноте за ней Роуни увидел железную лестницу. Он нашел перила и сильно их потряс. Ничего не сломалось и не отошло. Она не очень сильно проржавела.

Роуни и Роуэн взобрались по железной лестнице, наверх и еще наверх.

Они прошли сквозь опустевшие бараки. Немного света пятнами проникало сквозь узкие двери. Свет казался ярким и ослепляющим на фоне тьмы туннеля.

Роуни был зол. Злость толкала его вперед. Его кожа была злой, его кости были злыми и его сердце злилось на вертикальный шрам на груди у Роуэна, там, где было его сердце.

Они забрались по центру моста Скрипачей на Часовую башню. Роуни провел брата мимо масок и шестеренок и маятников размером с деревья, под циферблатами из цветного стекла.

Он снял лисью маску и позвал на помощь.

Из-за шкафов вышла Семела. Откуда-то сверху спрыгнула Эсса. Из кладовой прихромал Клок, которого поддерживала Нонни. Томас тоже подошел, стуча по каменному полу кончиком трости.

— Ты нашел своего брата! — сказал старый гоблин. Он полоснул своей тростью по воздуху. Она издала радостный свист. — Великолепно. Как тебе это удалось? Неважно, неважно, расскажешь, когда чего-нибудь выпьешь. Добро пожаловать назад, юный Роуэн. Вовремя, как никогда.