— Не, я не к тому, ваше благородие, я понимаю: германская техника, она превзойдет, и все такое прочее…

— Ступайте, — прервал полковник лепет перетрусившего «лазутчика» и добавил какую-то энергичную фразу по-немецки, которая даже по интонации отнюдь не походила на сердечные пожелания.

В суровые осенние дни октября — ноября 1941 года тылы немецко-фашистских захватчиков, коммуникации врага в Подмосковье находились под постоянной угрозой ударов со стороны не только наших войсковых отрядов, но и партизан. Они получали конкретные задания от Московского комитета партии, поддерживали боевые связи с командирами частей и соединений Красной Армии, проводили самостоятельно дерзкие операции.

На территории Московской области, как было известно в ту пору лишь ограниченному кругу лиц, борьбу с оккупантами вели свыше 40 партизанских отрядов и более 350 диверсионных групп. Они объединяли 1500 народных мстителей. Особенно успешно действовали партизаны в Волоколамском, Осташевском и Лотошинском районах, где заблаговременно были подготовлены для них базы: теплые землянки для жилья, хорошо замаскированные склады оружия, боеприпасов, продовольствия.

Партизаны Подмосковья, истребительно-диверсионные группы, созданные из жителей столицы и области, нанесли врагу большой урон. Они, как стало известно позже из архивных документов, истребили свыше 17 тысяч вражеских солдат и офицеров, уничтожили 6 самолетов, 22 танка и бронемашины, более 100 орудий, пустили под откос 5 железнодорожных составов, взорвали 34 склада и базы с боеприпасами и горючим, 35 мостов, более 1000 раз нарушали линии связи.

Мужество, отвага и дерзость в сочетании с трезвым расчетом, прекрасное знание местности, постоянная опора на жителей деревень и сел позволяли им проводить операции крупного масштаба. Так, сводный партизанский отряд численностью в 320 человек, возглавляемый Виктором Карасевым и комиссаром председателем Угодско-Заводского райисполкома М. А. Гурьяновым, нанес удар по штабу 12-го немецкого армейского корпуса, располагавшемуся в селении Угодский Завод (ныне Жуково) Калужской области.

В этом бою сам Гурьянов уничтожил 15 фашистских солдат и офицеров. Позже фашистам удалось схватить раненого комиссара отряда. Они подвергли его бесчеловечным пыткам, но не сумели сломить стойкость коммунист-патриота. Посмертно Михаил Алексеевич Гурьянов был удостоен звания Героя Советского Союза. Как сообщалось в сводке Совинформбюро от 25 ноября 1941 года, в этом бою партизаны уничтожили до 600 немецких солдат, в том числе нескольких офицеров, захватили важные документы, уничтожили 4 танка и около 100 автомобилей, обоз с боеприпасами. Сводный отряд партизан потерял 26 человек убитыми, 8 тяжелораненых было вынесено с поля боя.

На Волоколамском направлении действовали истребительно-диверсионные группы и небольшие отряды, направленные в тыл врага войсковой частью, которой командовал подполковник А. К. Спрогис. Командиры этих групп Борис Вацлавский, Григорий Сорока, Алексей Бухов, Леля Колесова, Виктор Буташин, Александр Флягин и другие, как правило, согласовывали проводимые операции с партизанским командованием или осуществляли их в тесном взаимодействии с народными мстителями.

Вот и разведчикам капитана Шевченко предстояла встреча с одним из партизанских отрядов в лесу севернее шоссе Москва — Волоколамск, о котором командира и комиссара проинформировали в штабе фронта еще до отправки во вражеский тыл. Как и было условлено раньше, на встречу с партизанами отправился с тремя разведчиками комиссар Огнивцев. По совету командира он взял с собой для подарка партизанам три трофейных автомата и солидный запас патронов к ним. Где они точно находятся, пока не было известно, но комиссар решил ускорить поиски с помощью бывшего пограничника Ивана Петровича, о котором говорил командир.

…Хозяин дома приветливо встретил лыжников. Он уже был наслышан об их боевых делах. Поэтому разговор между ним и Огнивцевым сразу же пошел доверительный и дружелюбный.

— Чем могу услужить вам, товарищ комиссар? — спросил хозяин, понимая, что тот пришел к нему неспроста.

— Нам стало известно, что вы можете помочь нам связаться с партизанами, — без обиняков начал Огнивцев. — Вот я и прошу вашей помощи.

Ивана Петровича словно подменили.

— Наболтали вам, дорогой товарищ, — прикидываясь простачком, торопливо ответил хозяин дома, — знать ничего не знаю, ведать не ведаю…

— Оставьте, Иван Петрович, этот тон, — досадливо проговорил комиссар. — Мы ведь только теряем время…

И Огнивцев рассказал бывшему пограничнику все, что ему было известно о партизанах Волоколамского района из разговора в штабе фронта, а в заключение добавил:

— Немцы не стали бы прибегать к подобным расспросам и уговорам. Они бы просто повесили вас лишь за одно подозрение в вашей связи с партизанами. Мы же, пока будем разводить дипломатию, соблюдать строгую конспирацию, упустим время. Это как раз и на руку фашистам.

— Так-то оно так, но не о моей шкуре речь, не имею я права ничего говорить…

— Почему же?

— Дал слово коммуниста секретарю райкома партии эту тайну никому не открывать, — признался Иван Петрович.

— Но ведь обстановка резко изменилась. Тогда, когда вы разговаривали с секретарем райкома, вы не могли предвидеть такого скорого и мощного наступления Красной Армии под Москвой, тем более появления в ваших краях, в тылу врага, нашего лыжного отряда. Кому будет нужна ваша тайна после освобождения Подмосковья? Вы об этом подумали?

Слова комиссара заставили бывшего пограничника серьезно задуматься. Несколько минут он сидел молча, потом спросил:

— Что от меня требуется?

— Укажите на моей карте, в каком районе находится партизанский отряд. И больше ничего. Мы сами найдем их. Вам с одной рукой будет трудно идти на лыжах вместе с нами.

— Вот уж это мое дело, — резко ответил Иван Петрович. — Одни вы можете блудить по лесу не один день… Да если и случайно встретитесь с партизанами, всякое может случиться. Лучше уж я сам вас поведу. А на лыжах я получше любого из ваших бойцов хожу. Как-никак первый разряд имел… Ну, а рука… Что рука? Она не помеха. Приспособился я без палок…