Так было тихо, и так напряженно, что почти никому не удалось определить начало схватки. Миг – и уже мечи взметнулись в воздух: тяжелый двуручник Хеварда, и прославленный на Юге Кларион Старшей Крепости. Кони грызлись. Хевард шпорил своего, стремясь ударить сверху, но меч его скользил по круглому щиту Гейр, и удар терял на взлете свою смертоносную силу. Однако и самому Хеварду едва удавалось уклоняться от молниеносных, как броски змеи, выпадов Гейр. Для непосвященных – полное отсутствие красоты, лихости и блеска, топтание на месте, бесплодные сшибки и оттолкновения. Для тех же, кому внятен язык меча – завораживающий танец, игра, полная страшного смысла. Но и среди умудренных опытом немногие могли бы просчитать миг, когда, освещенные отблеском заката, встретились два клинка, и Кларион, перерубив у основания меч противника и, в неоотвратимом порыве пробив броню, вонзился в грудь повелителя Керты.

Хевард обвис в седле. Гейр подняла руку с окровавленным Кларионом в знак победы, и галарцы забили мечами по щитам, приветствуя ее. И под этот шум и звон, и крики один из воинов Хеварда, немного приблизившись, швырнул в Гейр тяжелое копье, и оно, проломив панцырь, вонзилось ей в левый бок.

Старшая пошатнулась, но еще не успела упасть, когда Ауме, выхватив из руки стоящего рядом галарца топор и метнула его. Бросок был точен – кертец, ранивший Гейр, упал с перерубленным горлом. И в этот миг битва, утихшая было на время поединка, закипела вновь с возрастающей яростью.

Верная Ранд поддерживала Гейр за плечи. Та коротко выкрикнула:

– Ауме! – и показала перед собой.

Все поняли ее, и Ауме, уводя отряд, рванулась в гущу сражения.

Гейр, стиснув зубы, вырвала копье из раны.

– Нельзя! – выкрикнула Ранд, но Гейр остановила ее взглядом. Она знала – ее ничто не спасет.

– Иди за ними, – сказала она. – Я удержусь в седле.

И она удерживалась до тех пор, пока в наступающей ночи у самых гор не пал штандарт с изображенным на нем горным орлом.

Гриан, прибывший сообщить о гибели Хеварда и поражении его войска, застал под стенами Наотара благодарственный ритуал, исполняемый жрецами храма во главе с Вакером.

Готелак не погиб, но отступил за Консивию и просил мира на самых выгодных для Галара условиях. Было почему петь благодарственные гимны. Только некому было вручить меч Закона – лишь теперь Гриан узнал о смерти Мантифа. На церемонии были наизнатнейшие из воинов, возглавляемые, разумеется, Ларданом, а вместе со жрецами прибыл Теулурд. Признаков особой скорби по усопшему королю не замечалось, а появления Гриана с вестью, добавившей яркости торжеству, бурно приветствовалось.

– Случилось то, чего я не чаял увидеть на старости лет, – вещал Вакер. – Небо над нами прояснилось, и мир снизойдет, наконец, на истерзанные поля Северных королевств.

– Под водительством Галара, не забудь добавить, – заметил Лардан. – Вообще же нам предстоит столько, что дрожь пробирает. Нужно немедленно собирать совет девяти благородных родов. Мантиф умер, не оставив наследника, и родственников по мужской линии у него нет. Такого давно уже не бывало в Галаре, но страна не может существовать без правителя. Не должна! Необходимо как можно скорее выбрать нового короля. И Готелак – что он еще замышляет, идя на уступки? Да, кстати, что собираются делать Проклятые?

– Гейр тяжело ранена, и мало надежды, что она выживет.

– Это печально. Она воистину знала свое дело. Но ты сам говорил, что они не дорожат собственной жизнью, а ценят лишь доблесть, в доблести ее кто же усомнится?

– Я непременно опишу их битву и поединок с Хевардом, – сказал Теулурд.

– Вот видишь? Он прославит ее в веках, чего она вряд ли бы дождалась среди темных крестьян Круга. И потом, возможно, она выживет. Наши жрецы будут молиться за нее… Но, между прочим, они тебе не сказали, какую потребуют плату, помимо молитв? Я тебе с самого начала задавал этот вопрос, а ты не потрудился обеспокоиться. Казна, сам знаешь, пуста. Если только возьмут самоцветными камнями…

«Лардан – великий воин, а заговорил, как люди из Города», – подумал Гриан. – «Если бы он возглавлял посольство, а не Тевтат, он бы не проиграл». – Вслух он сказал:

– Они ценят только оружие и лошадей.

– Конечно, пусть выбирают. Но, если подумать, нам оружие и лошади тоже не шибко помешают. Особенно оружие. А они, ясное дело, на бронзовые поделки не купятся. Ладно, придется вынимать из Готелака, взамен души, которая и ему-то не нужна, крупную контрибуцию. А это будет потруднее, чем побить его в поле.

Он был очень озабочен.

Гейр уходила, как истинная Проклятая – спокойно, без страха, сомнений и просьб. Все произошло само собой, и все свершилось, как надо. Жизнь была долгой, и долг перед общиной выполнен. Всему нашлось место – и Служению, и рождению дочери, и победам, и достойной смерти. Те, кто были верны ей, находились рядом и сейчас – что же им мучаться? А побеждать страдания тела она научилась давно.

– Назови наши потери, – сказала она.

– Девятнадцать ранено, – ответила Ранд. – Шестеро убито.