Старшему нарядчику приходилось много работать не только на заводе, но и в самом лагере. В данном случае я использовал опыт, полученный еще в лагерях в Воркуте. Это касалось в первую очередь улучшения условий проживания заключенных в бараках. Нельзя было исключать и необходимости организации полезного для проживающих в лагере препровождения выходных дней и свободного от работы времени.

Должен признаться, что во всей моей работе меня воодушевляло очень доброжелательное отношение ко мне со стороны руководства лагеря. Я хочу привести несколько примеров.

Видимо, в результате переживаний, связанных с моим повторным арестом, я стал плохо себя чувствовать. Мне пришлось несколько раз обращаться в санчасть лагеря. Первый раз я почувствовал, что под мышкой правой руки образовалась небольшая опухоль. Ее успешно ликвидировал медфельдшер. Второй раз я почувствовал боль в руках, в особенности ниже локтей. В данном случае я был принят начальником санчасти майором, фамилию которого уже не помню. Во время приема присутствовала женщина, капитан медсанслужбы. Майор сделал заключение, что у меня образовался тромбофлебит в острой форме, что требует хирургического лечения. Он подчеркнул, что медлить с операцией не следует. Тут же было произведено тугое бинтование. Я понимал, что в случае хирургического вмешательства я не смогу некоторое время выполнять функции старшего нарядчика. Надо было подумать, что делать. При выходе из кабинета майора, начальника медсанчасти, ко мне подошла женщина, капитан, присутствовавшая при осмотре. Я ее много раз уже видел, знал, что она врач, но мне не приходилось даже слышать ее фамилию.

Очень милая женщина с большим, как мне показалось, сочувствием ко мне, медленно шагая рядом со мной, вдруг сказала: «Я прошу вас не принимать никакого решения в части операции до изучения мною вопроса о ее целесообразности». Сказав это, расставаясь со мной, женщина-врач попросила меня на следующий день в назначенный час посетить начальника лагеря.

Я уже принял решение оперировать мои вены на руках. Слишком было больно. Закончив свою утреннюю работу, еще не заходя в медсанчасть, я направился в кабинет начальника лагеря, не понимая, по какой причине мне было предложено посетить его.

Меня удивило то, что начальник лагеря был уже предупрежден о моей явке к нему. Мое удивление усилилось еще и тем, что в кабинете кроме Коломытцева находилась и женщина-врач, с которой накануне я беседовал. Очень мило поздоровавшись со мной, она сообщила, что после определения майором необходимости операционного вмешательства в целях излечения моих вен на руках от тромба она на протяжение нескольких часов тщательно изучала имеющуюся у нее соответствующую литературу и пришла к заключению, что соглашаться на операцию я не должен. Она подчеркнула, что берется сама за лечебный процесс, который, безусловно, приведет в ближайшее время к полному излечению моих вен.

Вот только после этого разговора я узнал, что так внимательно отнесшаяся ко мне женщина-врач является женой Коломытцева. В назначенные ею часы я посещал ее кабинет. Она применяла лечение, состоявшее в обогревании моих рук в тех местах, где образовались тромбы, синей лампочкой, а самое главное, мне накладывали спиртовые компрессы. В начале применяемой процедуры спирт значительно разбавлялся водой, но постепенно его крепость увеличивалась. Должен признаться в том, что некоторое время мне было тяжело переносить эту процедуру, ощущались сильные боли. Вскоре, однако, я почувствовал резкое облегчение, и мне даже начали снимать повязки. Прошло много лет, но я никогда не забуду не только оказанной мне помощи женой начальника лагеря, но и ее отношения ко мне.

Процедуры, которые она проводила со мной, по времени были довольно продолжительными, а мы оставались в кабинете чаще всего вдвоем. В этих случаях лечащий врач часто затрагивала ряд вопросов, связанных с моими переживаниями. Заканчивая с компрессами на моих руках, она прямо поставила передо мной вопрос: «Уверены ли вы, что ваша невеста дождется вашего возвращения?» Выслушав мой положительный ответ, врач ответила мне: «Искренне желаем вам этого!»

Прошло несколько дней после этого разговора, как в один из вечеров, проводимых с выступлением самодеятельных артистов из числа заключенных, мы «случайно» оказались рядом с Коломытцевым и немного прошлись с ним по территории лагеря, беседуя на разные темы моей работы, он даже выразил удивление, заключающееся в том, что на заводе принят ряд моих предложений. Перед тем как расстаться, начальник лагеря поинтересовался, почему я не вызову на свидание в лагерь мою жену? Я был вынужден повторить еще раз то, что в связи с внезапностью моего ареста мое бракосочетание не состоялось. «Мы здесь этого не знаем, – вдруг сказал Коломытцев, – вы вправе оформить официальное приглашение вашей жене!»

Я думаю, что нет надобности пояснять мое моральное состояние. Мне могут разрешить свидание с моей невестой, любимой Лидочкой, признавая ее моей женой. Кто призвал меня к оформлению приглашения на встречу с Лидочкой, начальник лагеря, ответственный работник НКВД СССР. Конечно, я незамедлительно сделал все необходимое для оформления приглашения моей «жены» на свидание ко мне в лагерь. Я не сомневался в том, что Лидочка предпримет меры на работе, чтобы получить возможность приехать на несколько дней в Мордовию. Вскоре я получил письмо, извещающее меня о времени прибытия Лидочки в лагерь. С этим письмом я сразу же направился к Коломытцеву, чтобы поставить его в известность о времени прибытия моей «жены». Мне показалось, что начальника уже уведомили об этом. Я мог только предположить, что и это письмо прошло лагерную проверку.

С большим нетерпением я стал ждать приезда Лидочки.

Наконец настал долгожданный день. Она добралась до проходной лагеря, где уже были необходимые документы для ее расположения в одной из комнат находящегося вблизи дома свиданий. Меня сразу же предупредили о ее прибытии, и я буквально помчался на встречу с ней. В доме свиданий нам была отведена, как утверждали, лучшая комната. Наша встреча была волнующей, но в то же время очень радостной.

Я старался как можно быстрее выполнить возложенные на меня обязанности старшего нарядчика, чтобы продлить часы, минуты нашего совместного пребывания с Лидочкой. В часы моей работы Лидочка выходила, прогуливалась и знакомилась с окружающей наш лагерь природой, дышала свежим воздухом. Время, проведенное вместе с Лидочкой, укрепило во мне уверенность, что, казалось бы, случайная встреча в вагоне по пути в Сочи в действительности внесла весьма положительный вклад в мою жизнь. Эта уверенность нашла себе подтверждение в течение многих дальнейших лет нашей совместной жизни.