— Как же, слышала. Горыныч очень доходчиво объяснил.

— Тьфу ты! Вот видишь — даже он это знает.

— Сам же говорил — не верь Древнему дракону. Кстати — и не спорь с иудейкой. Себе дороже.

Коттин и воевода сидели на конях — под древним странником конь храпел, чуял волшебство. Странник пошлёпывал его ладонью по гладкой шее. Воевода, за несколько недель проведённых в Усольске, приобрёл уверенный, сытый вид. Усы его свисали рыжими кисточками, новый кафтан сидел ладно, внушающее, на поясе висел кожаный кошель, вышитый нежной женской рукой. В заплечных мешках беглецов были уложены круглые усольские хлеба, копчёное сало, вяленое мясо и рыба.

Перед воеводой и оборотнем проходило новоявленное войско — впереди ехал, сам Строг — он решил в качестве заместителя славного Чудеса лично вести войско на освобождение соседей от воров и изменников. За градоначальником и старшим мастером Усольска шла полусотня всадников — на тяжеловатых гиперборейских лошадках, вооружённая длинными пиками, с луками за спиной. Конники, в красных кафтанах и красных же шапках — высоких, с отворотами, шли по узкой дорожке по двое в ряд. Полусотня, внушительно растянулась — глаза воеводы горели от удовольствия — собралась какая-никакая, а сила.

— Слышь, воевода, придём в Тотьму — каждому всаднику выдай добрую сабельку.

— Так, где ж взять? Или, думаешь, святые волхвы уже столько наковали?

— У волхвов и отнимешь. Зачем им оружие? — удивился бывший Кот. — Пусть молитвами, молитвами…

— Не отдадут! — усомнился воевода.

— Кому? Нам? — засмеялся Коттин, кивая на ряды конных усольчан. — А будут возмущаться — в поход совсем не возьмём. Пусть сидят в своём храме.

— От злости лопнут, — хмыкнул Чудес. — Вперёд нас побегут. С амулетами и свитками вместо сабель.

— То-то же. В Белозерск всем попасть охота. Не забыл — вече на носу. Так что поспешаем.

За конными, с горожанами-десятниками во главе, шли наёмники — по трое в шеренгу, путаясь в ногах, зыркая белыми глазами, пугая ворон разбойничьими рожами. Глядя на их бороды, на серые казённые рубахи, подпоясанные кожаными поясами, на сапоги с квадратными носами, пошитые на один размер и ногу, смазанные дёгтем, воевода передёрнулся:

— Коттин, сам-то не боишься этих защитничков Родины?

— Воевода, отвянь. Не с Луны же они свалились. Наши же бабы их и нарожали. Сиськой кормили. В куклы с ними играли. Вот такое и выросло.

— Фу, это же подонки. Ну, со дна жизни, которые. Бандиты, короче. Забыл уже, откуда ты их вынул? Каторга!

— Зато жути нагоним. Нам же нужен князь, точно, воевода? А там вече, боярские семьи, купцы. Сам не желаешь в князья? — ухмыльнулся Коттин.

— Нет!

— А что так? Всех баб подгребёшь…

— Я думал, если честно, что ты сам метишь! — воевода Чудес посмотрел на бывшего Кота изумлёнными и честными глазами, почесал рыжий стриженый затылок.

— Я лучше тайным советником. Не то время сейчас — сидеть на троне, императора из себя корчить. Родина в опасности!

Бывшие каторжники прошли мимо, потянулись телеги, груженные разным скарбом — мешками с овсом, хлебами, крупой. Отдельно шли повозки с пиками, щитами, мечами и прочим боевым железом. Коттин разглядел местных купцов, отправившихся в поход с войском на собственных повозках, груженных сапогами, армяками, сушёной рыбой… Этот табор растянулся ещё на сотни метров — в конце передвигалось монументальное сооружение на огромных колёсах — на облучке сидела толстая баба в красном солдатском кафтане, помахивала кнутом.

— Вот сволочи, кто-то уже форму пропил, — проворчал воевода.

— Выдай всем по серебряной ногате — с условием, всё пропитое назад выкупить, на остальное погулять, — посоветовал Коттин. Воевода серьёзно кивнул, сморщил лоб, запоминая указание оборотня.

Огромный шатёр на колёсах проплывал мимо — баба улыбнулась военачальниками щербатым ртом, подмигнула — в закромах на колёсах плескалась огромная бочка браги, помимо десятка крынок крепкой медовухи. За пологом раздался женский смех, визг — колесо подпрыгнуло на камне, в разрезе сверкнули тёмные глаза, промелькнуло весёлое женское лицо.

— Маркитантки, — уважительно промолвил древний странник.

— Кому война мачеха, кому мать родна, — засмеялся воевода.

— Поставь их на стоянке в центре лагеря, рядом с нашим шатром. Под общей охраной.

— Ясное дело, — ухмыльнулся Чудес. — Чтоб ни разбежались?

— Чтоб наши дружинники их штурмом не взяли!

Когда прогнали небольшое стадо овец, пару коров и десяток лошадок, бывшие беглецы неспешно спустились с пригорка, направили коней вслед войску.